О мечтах народов мира говорилось во "Введении" настоящей разработки: справедливый способ хозяйствования, соблюдение интересов всех участвующих в деле сторон, сильное и здоровое государство, приемлемая и эффективная система управления, высоконравственное общество и гармонично обустроенная жизнь. Но добиваемся мы их отнюдь не теми механизмами и способами, имеющими возможность воплотить наши мечты в реальность. Наши способы ущербны, зачастую "стреляют" в обратную сторону, используются, хотя они и предельно специфичны, одновременно в разных, порой физиологически несовместимых вариантах социума (например, Россия времён правления В. Путина: унаследовал он от Б. Ельцина Россию в формате Союза стран, а на базе этого союза президент взялся выстраивать единую страну, что является невозможным делом), а мир всё ещё грезит о законах, обладающими свойствами предельной унификации (как в физике или математике).
Но есть в этом деле ещё одна "загогулина": формат страны в принципе не в состоянии решить те задачи, которые мы поставили перед собой, проектируя настоящий социум. Его возможности ограничиваются только лишь объединением предприятий на базе местечковой однобокой философии, регламентирующей только экономические взаимоотношения хозяйствующих субъектов, да декларирующей мифические возможности осуществлять, якобы, справедливое экономическое взаимодействие хозяйствующих субъектов. Особенность этого формата такова, что даже этот минимум идеологических концепций и философских воззрений, как правило, не разделяют все народы, пытающиеся создать данную конкретную страну. Часть его представителей, очарованные рекламными акциями соседей (по стране) своей "благополучной" и "процветающей" жизнью, действительно уверены, что в других странах живётся лучше, чем у них (на самом деле все народы живут так, как жить нельзя, поэтому и верят рекламным акциям соседей, и стремятся обустроить свою жизнь по их лекалам). При этом сторонники подобных взглядов сознают, что осуществляемая ими пропаганда других, чуждых для их страны взглядов и концепций, является актом предательства по отношению к своей стране. Но даже это осознание пагубных для своей страны действий не останавливает их. По этой причине на практике о единстве страны можно говорить только как о некоем желанном состоянии, и, якобы, уже состоявшейся условности, но не в практической плоскости. Ибо эту проблему можно будет рассматривать только тогда, когда будет принято политическое решение о создании единого общества. Только взявшись за решение уже этой задачи, мы неминуемо должны будем принять единые для всех вошедших в страну народов философские взгляды и идеологические концепции, регламентирующие их хозяйственную деятельность. Но при этом, принимаемая государственная философия и идеология ни в коем случае не должна покушаться на сложившуюся философию идеологию данного конкретного народа, которая складывалась у него в течение тысячелетий.
Что касается экономических справедливых взаимоотношений, ради торжества которых и создаётся та или иная страна, то в этом деле ещё больше вопросов, иллюзий и обмана. Ибо народ, создавая тот или иной продукт, надеется с его помощью получить постоянную работу, устойчивый рынок сбыта, гарантии свобод и безопасности, и, что самое главное, перспективу обогащения и процветания. Именно ради достижения этих целей он создаёт страну (потом общество и государство). На самом деле формат страны обеспечить всё это не в состоянии. Нет у него необходимых возможностей и действенных рычагов, чтобы создать справедливый социум. Государственность обустройства выполнить эти требования может, а страна - нет. Тем более, Союз стран. Максимум на что способен формат страны, так это гарантировать хозяйствующим субъектам правовую защищённость. И то, только тех прав, которые оговорены в договорах, имеющих установленное юридическое обоснование на базе соответствующих законов, придуманных (как правило, "с потолка" и некорректно) специально для этих целей.
Но, что самое существенное. Для того чтобы работали эти драконовские в своей сути законы, законодателю необходимо определить физические и юридические лица, на которых законом должна возлагается та или иная ответственность, те или иные обязательства. То есть, определить и узаконить структуру самого социума, а также того или иного хозяйствующего субъекта, которым является не только какое-то производственное или эксплуатационное предприятие, но и сама страна. А решение этого вопроса находится уже не в компетенции законодателя, как это сегодня повсеместно практикуется. Ибо только наука (своего рода КБ) имеет право определять структуру не только конкретного социума, но и любого министерства или ведомства, отрасли, предприятия или конторы. Но не законодательная, а, тем более, исполнительная ветви власти. А поскольку сегодня внятных рекомендаций со стороны науки нет, обстоятельства уже однозначно диктуют законодателю необходимость наделения определенными властными полномочиями и правами конкретного ответственного работника (или конкретную структуру) решать не только судьбу созданного кем-то товара, не только регламентировать поведение производителя, посредника или потребителя, но и судьбу каждого конкретного специалиста или человека. То есть, ежеминутно заниматься искусственно созданными нами же самими коренными вопросами человеческой цивилизации, от корректности решения которых, зависит не только благополучие самой человеческой цивилизации, но и сама жизнь на планете. Первый из них уже набил оскомину не одному поколению: кому должна принадлежать та или иная собственность? Второй, не менее актуальный, но более бесчеловечный звучит ещё острее: кто должен распоряжаться судьбой каждого работника, специалиста или человека, а также созданным производителем продуктом? Своё благополучие и процветания мы поставили в прямую зависимость от решения этих вопросов. Не от своего собственного труда, своих знаний, умений и навыков, трудолюбия и желаний, а от прихоти, уровня квалификации и порядочности постороннего в жизни практически каждого человека начальника. А этот человек, наделённый властными полномочиями и поставленный обстоятельствами (отсутствие системы и внятных "правил игры") в жёсткие рамки, чтобы успешно управлять страной (отраслью, предприятием, учреждением или конторой), вынужден пользоваться рычагами тиранического общественно-политического строя. В лучшем случае, аристократического (в случае, когда аристократия сумеет родиться и состояться), но не демократического.
Как были решены эти задачи? Незатейливо, и в духе амбиций начальствующих субъектов: наделили властными полномочиями специально созданные юридические лица, ввели так называемый институт персональной ответственности (который мог относительно эффективно работать в 20–50-х годах в СССР), и создали криминальные в своей сути механизмы управления.
Проблема собственности также была решена незатейливо: кто сумеет прибрать товар в свои руки (неважно, законно, или незаконно), тот и будет им распоряжаться. Фактически, в стране, на официальном уровне, создавался и внедрялся в общество институт криминала (и коррупции), которому сама же власть, не имеющая ни единой возможности существовать без него, тут же объявляла войну. Действовал этот институт до примитива просто: созданный товар "законно" изымался у производителя, и попадал в полное распоряжение этого "ответственного" института начальников (или работника). Тот факт, что добровольно-насильственное изъятие товара у производителя является одним из видов преступления, которое квалифицируется как грабёж или бандитизм, во внимание не принимался, поскольку изымался товар у производителя самими государственными структурами. Дальнейший путь этого товара хорошо изучен: цепочка криминальных посредников (торгуют, ведь, не своим товаром), и эксплуатация некомпетентным пользователем. Причём, особенность этого пути такова, что монопольное владение и использование механизмов криминала получала только сама власть, но не обитатели страны. С этим институтом она (власть) поступила точно так, как, например, с водкой, табаком и прочими доходными промыслами - узаконила право государственной собственности на него. То есть, государство получило право решать возникающие проблемы криминальными методами, а населению категорически запретило пользоваться этими методами для решения своих проблем.
К этому следует добавить, что этот институт начальников и бандитская норма действовали не только в рабовладельческом или феодальном строе, не только при использовании капиталистического способа хозяйствования, но и в более мягком, социалистическом. Надо ли удивляться (и обращаться во все возможные правозащитные организации), что по этой причине судьба самого производителя, конкретного предприятия, посредника, потребителя и каждого работника, при таких порядках, становится всецело зависимой от решений и действий этого самого ответственного должностного лица, наделённого столь широкими полномочиями? Не от законов жизни, а от человека, который повсеместно использует в своей работе механизмы криминала, и который может и не обладать необходимыми для своей должности знаниями, умениями и навыками. При таких порядках этот человек вынужден добиваться своих целей любым доступным ему способом. И этим человеком может быть не только глава государства, министр или премьер-министр, но и любой так называемый собственник предприятия, учебного заведения или медицинского учреждения. То есть, на самом деле, мы установили порядок, согласно которому жизнью всех хозяйствующих субъектов, посредников и потребителей должен распоряжается по установленной схеме именно и только человек, наделённый законодателем властными полномочиями. Его мы стали называть "начальником". При всём этом безобразии, властных полномочий не получил сам производитель, который изначально является инициатором создания страны для получения устойчивого рынка сбыта, а также гарантий постоянной работы и свобод в осуществлении своей хозяйственной деятельности. Он как был 2000 лет назад рабом у потребителя или посредника, так им в этом положении и остался. А поскольку каждый обитатель страны является одновременно потребителем и производителем какого-то продукта, следовательно, каждый гражданин государства является сегодня рабом практически у самого себя. Именно эти цели мы, на самом деле, и ставим сегодня при создании страны.
Ясно, что не только рынок сбыта, цена товара и занятость производителя, но и его благополучие и процветание при таких порядках всецело будут зависеть от решений "ответственного" должностного лица. Это всё равно, если бы в природе существовал порядок, согласно которому один представитель фауны должен был бы ходить за разрешением поохотиться или насытить свой желудок к другому представителю фауны. Природа таких порядков не установила, а человек их создал, и стал представлять их как какое-то высшее достижение человеческого разума. Что характерно, все "национальные" идеи организации человеческого общежития считают этот порядок естественным и необходимым, а также единственно возможным при решении управленческих проблем. За исключением Русской идеи организации человеческого общежития. Только она, лелея свою давнюю мечту о внедрении в жизнь практики народного правления, с регулярной периодичностью ставит вопрос о пересмотре политики установления криминальных взаимоотношений в обществе, и упразднении институтов налогообложения, начальника и подчинённого.
Что касается экономического аспекта создаваемого с 1992 г. Союза стран и страны, то правительство Е. Гайдара, а за ним и его последователи, взялись целенаправленно возрождать в стране феодализм и его бандитско-криминальные методы ведения хозяйства (в 1992-м, как сказано в Апокалипсисе, был открыт кладезь бездны). Делали они это только ради того, чтобы получить возможность не только увеличить свои счета в швейцарских и прочих банках на миллиарды долларов, но и за бесценок распродать страну. Но чтобы ввести в заблуждение своих сограждан, они с каждой трибуны взялись шулерски уверять всех, что заняты они строительством демократии в России, и внедрением так называемых либеральных методов управления народным хозяйством. Как следствие, в сфере политики у наших "демократических реформаторов" начались проблемы. Точно такие, какими они были и тысячу лет назад, и две тысячи лет назад, ибо, как уже отмечалось, соединить несоединяемое невозможно: способ хозяйствования (феодализм) не стыкуется с внедряемой системой управления (аристократией). Ибо феодализм управляется только рычагами тирании, но не аристократии.
В начале XX века против этого правила ("начальник всегда прав") выступила единственная в мире партия - ВКП(б). Инструментом, для борьбы с этим уставом она выбрала институт первичной партийной организации (эффективность его работы была в начале достаточно высокой), на заседании которой любой желающий, даже не член КПСС, мог высказать критические замечания в любой адрес, и внести своё конструктивное предложение по совершенствованию работы любого учреждения или ведомства. Ибо каждый житель России-СССР хотел строить свою жизнь, и распоряжаться своим трудом самостоятельно, без вмешательств государственной, феодальной и прочей бюрократии. Создать такой строй не получилось ни в 1917-м, ни в 80-х. Бюрократы как сидели на своих местах до "революционных" событий, там они так и остались после них. Ибо народ, в начале XX века и в конце его, выступил не против системы, а против человека (или должности), обслуживающего её.
Построение государственных систем во все времена велось не по правилам создания систем, а также вопреки технологии возведения государства (технология требует, чтобы в начале создавалась страна, потом общество, и только после его построения - государство). Естественно, положительных результатов этот путь принести не может в принципе. Поэтому, чтобы как-то смягчить возникающее в связи с этим обстоятельством народное недовольство, правители "демократических государств" приняли Конституции для, якобы, уже построенных государств. Нужны они, по их мнению, чтобы защищать права труженика, семьи, человека, государства. На самом деле, это, всего лишь, ширма, ибо "гаранты" и разработчики всех Конституций даже не брались менять саму систему, против которой, якобы, были направлены их помыслы и действия. Наоборот, чтобы узаконить её, и не допустить каких-либо шагов по её замене, они и создавали Конституции, регламентирующие права, обязанности и свободы граждан. Кроме того, она им понадобилась и для того, чтобы направить народный гнев мимо себя (ведь принимает Конституцию весь народ на референдумах, вот пусть себя и обвиняет в её несостоятельности). В 1993-м году народ и его правители, на самом деле, создали в образе Конституции ещё один механизм, обслуживающий иерархичность архитектуры этой же порочной и всем надоевшей системы. Но чтобы обслуживать этот созданный специальный инструмент, который они назвали Конституцией, иерархи создали специальные государственные институты, такие как, например, парламенты, систему выборов, институты местной власти и так называемого самоуправления, Конституционный суд (сегодня, в начале третьего тысячелетия, у Конституционного суда, на самом деле, нет прав разрешать конституционные вопросы). Чтобы депутаты не предпринимали шаги по замене или изменению Конституции, перед их "носом" они, в виде "морковки", "подвесили" перспективу нажиться, и возможность наиболее лояльным и сговорчивым занять престижные и многообещающие места в исполнительной власти. Этот подход не учитывает интересы государства и народа, а только лишь заботится о чиновниках, обслуживающих строительство бандитского "государства" и механизмы его власти. Естественно, благополучия, процветания и справедливости, при таких порядках, на этих поражённых алчностью землях достичь невозможно.
Истории известны разные решения подобных "конституционных" проблем. Достаточно вспомнить первого на Руси конунга Рюрика, который, опираясь на свою дружину, объявил новые для русских политические и экономические "правила игры" (в сущности, оккупационные). Сутью их, как известно, стал не только передел собственности и система "налогообложения", против которых открыто выступили не только "обитатели земель расчищенных" (пришлось самому конунгу брать в руки секиру, и рубить головы коренным жителям прямо в центре Новгорода). Конунг, вопреки ранним договоренностям, всё-таки, пошёл на революционный шаг по упразднению столь почитаемой русскими практики народного правления. Сделал он его вынужденно, поскольку внедряемый им вариант ведения хозяйства и система управления создаваемой им союзнической страны, физиологически не воспринимали душу русского народа - практику народного правления. Только новгородским славянам удалось добиться от новых властей, не отменять практику гражданского самоуправления - народное вече.
Но самым справедливым в Древней Руси (и не только на Руси) оказался "конституционный" документ, созданный Ярославом Мудрым. По всей видимости, Ярослав Мудрый, находясь в тех условиях и пользующийся имеющимися возможностями и знаниями в сфере государственного строительства, сумел его откорректировать в направлении достижения справедливого уклада жизни населения, и сделать так, чтобы население тогдашней России получило относительную свободу (политическую и экономическую) при достаточно жёсткой системе управления. Остальные правители (не только князья России) пошли по пути создания ненужных народам попирающих свободу предпринимательства "конституционных" норм.
Ненужные они потому, что, как было уже упомянуто, никто не брался (по разным причинам) упразднять принцип иерархичности. Ибо он и так, без специального гражданского Свода законов, удовлетворял запросы руководителей, управляющих страной, и удовлетворительно решал имеющимися у него механизмами задачи по управлению вверенного этим порядкам социума. А во-вторых, нормативно-правовой документации, подобной Конституции, в стране и быть не может, поскольку, во-первых, страну оформляют не конституционными нормами, а статьями Договора. А во-вторых, в те времена люди ещё не научились строить самих государств, которые должны оформляться статьями Конституции. России же, из-за её огромной территории, со времён Ивана Грозного Свод единых законов был просто необходим, поскольку она, с того времени, существует в качестве единого "однополярного" государства, управление которым необходимо было осуществлять только централизованным порядком. Ибо созданный в те времена социум, других форм и методов управления не воспринимал физиологически. Стране же Конституция просто без надобности, ибо её заботы лежат совершенно в другой плоскости (экономической). Ещё больше она не нужна обществам, составляющим страну (но не обществу, на базе которого создано государство). Но только до тех пор, пока не возникнет необходимость в единой для всего народа философии и идеологии. То есть, в необходимости построения государства. Причём, философия и идеология, - чтобы дать перспективу развития не только государству, но и всему человечеству, - должна обосновывать построение справедливого обустройства жизни всех народов. Ибо несправедливо обустроенное государство непременно погибнет, поставив перед поверженными народами задачу необходимости поиска решения этой же проблемы практически с нуля. Пока же этот уровень был недосягаем, и поэтому в разные времена разные народы вновь и вновь брались создавать справедливый социум практически заново - с организации страны, создания общества и построения государства. Естественно, при такой технологии Конституция для страны и общества, на первых двух стадиях построения государственной системы, была просто в тягость. А попытка в начале сформулировать Конституцию, а потом на её базе взяться за построение государства, во все времена проваливалась. Поскольку такой порядок построения государства противоречит технологии его возведения. Ибо, согласно общему правилу, в начале должна создаваться система, и только после её построения необходимо браться формулировать свод законов и правил, согласно которым эта система должна эксплуатироваться. Но не наоборот, как это происходило во все времена. Ибо, страну оформляют Договором, а что касается общества, то оно имеется в каждой деревне, и регулировать его какими-то юридическими или нормативно-правовыми документами бессмысленно, поскольку в этой сфере работают законы жизни. Именно эти законы и должны были открывать учёные, а не придумывать "от фонаря" уставы и статьи для того, чтобы их записать в брошюру под названием "Конституция".
Что касается законов жизни, то они открываются, формулируются и внедряются религией, философией и идеологией. Ибо только они в состоянии справиться с задачей создания философского и идеологического обоснования создаваемого единого общества не только в каком-то регионе или в какой-то стране, но и во всех странах мира. Но не Конституция или какой-то другой документ подобного юридического и правового статуса. Жизненно необходима Конституция, как уже отмечалось, только государству и гражданину, а не человеку, обществу или стране.