Образовав страну, мы автоматически (одно на всех и в её границах) общество не создадим. Ибо каждая деревня, каждый посёлок или город, уже имеет свои нравственные, моральные, этические и эстетические нормы и устои, от которых жители этих поселений могут добровольно отказаться только в случае, если предлагаемый вариант общественной формации будет явно и очевидно лучшим. Создав страну, мы только получаем саму возможность предложить всем деревням, городам и посёлкам вариант общественно-экономической формации, который может оказаться приемлемым для всех жителей этой страны. То есть, приемлемые для всех "правила игры" экономического их взаимодействия, на базе которых мы получим возможность создать уже и общество в рамках образованной уже страны. И то, если страна создавалась на базе одной какой-то "национальной" идеи. Если же страна создавалась на уставах разных "национальных" идей (т. е., Союз стран) из объединяющихся на базе экономических интересов регионов (например, СЭВ), ради обеспечения друг друга необходимым продуктом, и не вдаваясь в политические взаимоотношения, связанные с проблемами управленческого характера (производства и реализации продукта), то на её территории единое общество создать, будет невозможно. Да и не нужно, поскольку при разных взглядах, планируемых и реализуемых политических мероприятий и идеологических подходах к пониманию решений проблем взаимоотношений (они у каждой стороны разные), трения между различными структурами обществ регионов, конфликты на почве различных взглядов станут неизбежными, и будут только мешать производству и реализации товара, хорошим взаимоотношениям.
Это положение необходимо было изучить самым тщательным образом, прежде чем браться за создание на базе СЭВ единого для СССР и "государств" Восточной Европы советского общества. Но его попросту отмели, и стали искусственно создавать единое общество на базе СССР и "суверенных" государств, вошедших в СЭВ. Пыталась это сделать после Второй мировой войны правящая в СССР КПСС. То есть, политическая партия, поставившая перед советским народом цель победить капитализм мирными соревновательными средствами. Судьями и участниками в этом соревновании она, ослеплённая недавним феерическим приёмом, оказанным населением этой части Европы Советской армии-победительнице, опрометчиво выбрала народы той же Восточной Европы, которые, на самом деле, изначально весьма прохладно относились к СССР (кроме Югославии), и мнили себя обитателями Великой просвещенной и цивилизованной Европы. Но не дикой Азии, к которой они относили раньше, и относят сегодня русских. Естественно, при первых же возникших трудностях, эти народы тут же вновь обратили свой взор на Запад, не беря во внимание, что подобные поступки дурно пахнут, и навсегда характеризуют целые народы крайне негативными характеристиками. Для СССР верность восточно-европейских народов в достижении поставленных целей была вопросом жизни и смерти, что не было секретом ни для самого СССР, ни для государств, вошедших в состав СЭВ, ни для США и Западной Европы. Однако это обстоятельство от убийства СССР никого не удержало, и в итоге все стороны сознательно сошлись (по разным причинам) на одном решении: СССР, как государство (как страна он оказался им не по зубам) должен быть казнён, и желательно, чтобы в роли палача выступили сами народы СССР.
Тем не менее, попытка, — хоть и неудачная, — создания единого общества на базе государств, вошедших в состав СЭВ, была. И в этой связи следует отметить, что опыт у КПСС по строительству единого советского общества в СССР действительно был огромен, впечатляющий и удачный. Ибо ей удалось собрать воедино не только разные по характеру и менталитету народы, проживающие на столь огромной территории и имеющие разную степень цивилизованности своего бытия, но и приверженцев различных конфессий. Удачным это строительство оказалось даже, несмотря на то, что сама модель Союза Советских социалистических республик, позаимствованная В. Лениным у Европейской идеи, была неприемлемой для России, поскольку Русская идея позиционирует концепцию "Союза племён и народов", а Европейская — "Союз независимых государств". В сущности, это решение В. Ленина было направлено против Русской идеи, что и явилось одной из причин, породившей конфликт между советской властью и её противниками в союзных республиках. Но у В. Ленина другой модели союзнических взаимоотношений с внятными и понятными правилами общежития просто не было. Несмотря на это крайне негативное обстоятельство (следует также добавить: и активное и непримиримое противодействие РПЦ решениям большевиков), на территории СССР мирно уживались и сотрудничали православные, иудеи, мусульмане, буддисты, католики. Высококвалифицированные специалисты и учёные с мировым именем на равных сотрудничали с представителями первобытнообщинного или родового строя. Так что основания надеяться на успех в строительстве единого общества в странах СЭВ у КПСС были довольно веские. Осечка произошла по другой причине: КПСС пыталась объединить положения разных "национальных" идей в рамках идеологии одного общества. А это стратегическая ошибка. Так в СССР, несмотря на внедряемые КПСС положения европейской идеологии "коммуналки", подавляющее большинство его граждан, всё-таки, были приверженцами положений Русской идеи организации человеческого общежития. Только предатели ратовали за торжество западных ценностей и американский образ жизни. Что касается народов Восточной Европы, то они предпочтение оказывали не только Европейской, но даже и Американской идеологии, что соответствовало их представлениям о правилах общежития и своему менталитету, и, как они утверждали, своим целям. Но возмущало их и то обстоятельство, что отвергнутую практически всеми народами западную "порочную" философию и идеологию (коммуналки), взялись насаждать русские, которые первыми в мире взялись строить справедливое и равноправное общество, выступая против феодализма, капитализма и различных форм рабства и колониализма. Ибо Восточная Европа ждала от СССР начала строительства коммунизма (справедлизма), как мечты всего человечества, но не социализма, который, в сути своей мало, чем отличается от капитализма. Естественно, этот конфликт интересов и идеологий был также направлен против русских, социализма и КПСС. А это уже оказалось не протестом, а предательством (в 1956-м, 1968-м, 80-х и 90-х годах). К середине 70-х годов XX века Запад уже не воспринимал КПСС как борца за справедливость и выразителя надежд и чаяний трудящихся, фактически узаконив тем самым рабство, бандитизм, воровство, право силы и денег. А Восточная Европа вдруг "забыла", что КПСС только лишь обещала построить у неё социализм, и всего лишь указывала коммунистическое направление прогрессивного развития человечества, но как строить коммунизм, сама не знала. Надежда КПСС была связана только с объединением совместных усилий стран СЭВ для создания Программы построения коммунизма. Но, как известно, она просчиталась. В итоге не только в СССР, но и в Восточной Европе народы "суверенных" государств, объединившись, заняли оппозицию не только по отношению к СССР, но и к русским. Это обстоятельство КПСС обязана была учесть. В результате и этой её ошибки (помимо отсутствия программы построения коммунизма) пал не только СССР, но и сама Россия оказалась на грани развала.
В этой связи, уместным будет привести рассуждения Ф. Достоевского на тему России и отношения к ней соплеменников, ближних и дальних соседей. "... по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому, — не будет у России, и никогда ещё не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только Россия освободит, а Европа согласится признать их освобождёнными! ...Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно от России это и сделают. Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же, "имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени". Долго, о, долго ещё они не в состоянии будут признать бескорыстия России и великого, святого, неслыханного в мире поднятия ею знамени величайшей идеи, из тех идей, которыми жив человек и без которых человечество, если эти идеи перестанут жить в нём, — коченеет, калечится и умирает в язвах и в бессилии. ...Нынешнюю, например, всенародную русскую войну, всего русского народа,.. ...ни за что на свете не признают! ...Напротив, выставят как политическую, а потом и научную истину, что не будь во все эти сто лет освободительныцы-России, так они бы давным-давно сами сумели освободиться от турок, своею доблестью или помощию Европы, которая, опять-таки не будь на свете России, не только бы имела ничего против их освобождения, но и сама освободила бы их. Это хитрое учение наверно существует у них уже и теперь, а впоследствии оно неминуемо разовьётся у них в научную и политическую аксиому. Мало того, даже о турках станут говорить с большим уважением, чем об России. Может быть, целое столетие, или ещё более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на неё и интриговать против неё. О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут всё величие и всю святость дела России и великой идеи, знамя которой поставит она в человечестве. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению. Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колос, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации. ...России надо серьёзно приготовиться к тому, что все эти освобождённые славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнут хоть что-нибудь в своём славянском значении и в своём особом славянском призвании в среде человечества. Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьёзной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя её в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит — Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство. Будут даже и такие минуты, когда они будут в состоянии почти уже сознательно согласиться, что не будь России, великого восточного центра и великой влекущей силы, то единство их мигом бы развалилось, рассеялось в клочки и даже так, что самая национальность их исчезла бы в европейском океане, как исчезают несколько отдельных капель воды в море. России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае".
Именно так всё и произошло, как предсказывал Ф. Достоевский в своём "Дневнике писателя" в 1877 г. К сожалению, КПСС отнеслась к нему с большим недоверием, и не учла возможность развития ситуации в изложенном Ф. Достоевским направлении.
Устроители ЕС, вопреки своим декларациям, не стали прорабатывать проблему жизнеустройства многих европейских народов. Весьма богатый и впечатляющий опыт СССР по созданию СЭВ не был надлежащим образом проанализирован создателями Европейского союза. Они, так же как и КПСС, взялись объединять в единое общество все народы Европы (идея его создания проста: народам Европы надо любым способом сорганизоваться, чтобы упростить экономические взаимоотношения, и не попасть под "каблук" США, Китая и "мирных" исламских переселенцев-иноземцев). Как известно, среди них имеются не только приверженцы Европейской идеи (пусть и трансформированной), но и народы, ностальгирующие по уже упразднённым давним порядкам. Или ещё существующим. Например, о порядках, принятых в мусульманских странах, или существовавших в СССР. Или взаимоотношений, пропагандируемых Иудейской идеей.
У КПСС с затеей создать единое общество с народами государств СЭВ ничего не получилось. Восточно-европейские "независимые" государства не захотели в решающей части избранного всеми пути и дальше участвовать в этом очень трудном, почётном и судьбоносном "походе" (проигнорировали заповедь: "будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни") в царство справедливости. Причину они выдвинули по-детски простую: "А в Европе — лучше!". То есть, государства Восточной Европы, не вдаваясь в существо дела и не изучая проблему, прямо заявили миру о своей измене коммунистическим идеалам и своей приверженности рабовладельческой философии и идеологии Европейской идеи. Даже несмотря на то, что та была дискредитирована после окончания Второй мировой войны. Русскую же идею они просто изначально не воспринимали, считая её недостойной даже для своего внимания. А Россия-СССР понятия не имела в чём её слабость, а в чём сила, и как растолковать напыщенной и самодовольной Европе преимущества своей "национальной" идеи (вообще-то, попытка научить жить соседа без его просьбы на это, квалифицируется как нарушение закона жизни о невмешательстве в чужие дела). Но, как бы там ни было, это, мягко выражаясь, непродуманное со стороны народов Восточной Европы, и основанное на физиологии эмоций решение (но не на интеллекте), вновь поставило мир на грань войны. От этой сложившейся крайне негативной для всего мирового сообщества ситуации в конце XX и начале XXI века пострадали не только СССР, США и Европа, но и другие страны и народы. В итоге, в истории взаимоотношений России-СССР и народов Восточной Европы получилось крайне неприглядно. СССР их освободил от немецких завоевателей и спас от фашизма, нацизма и послевоенного голода. При этом сам СССР потерял 27 миллионов своих граждан, а после войны от голода гибли люди во многих его регионах. За эту поистине братскую помощь народы Восточной Европы отплатили СССР не только своим предательством, но и убийством своего спасителя (убили, ведь СССР, Спасителя, свидетеля и проводника учения Бога) в самое трудное для него время. Вряд ли ЕС удастся на костях и крови СССР, да ещё с такими непредсказуемыми своими восточными регионами, создать приемлемый для всех народов Европы порядок. Во всяком случае, предпосылок, концепции, научной, производственной и эксплуатационной базы у единой Европы, пока ещё, для этого дела нет, а всё, что сегодня делается (по созданию общества, но не страны) в так называемой единой Европе, происходит всё ещё на уровне междометий. Как надо создавать ЕС, и нужно ли это всем "независимым" и "суверенным" государствам Европы, устроители "просвещённого" ЕС, на самом деле, пока ещё не знают. Да и самим европейским "независимым и суверенным государствам" пока это ещё не ведомо.
Следует отметить, что существование и взаимодействие общественных структур и институтов, образованных на базе идеологий разных "национальных" идей, есть ни что иное, как попытка создания единого (криминального по характеристикам, другого не получится) общества на базе непримиримых идеологий. Яркий пример подобного "цивилизованного" сотрудничества общественных структур — это существование и деятельность различных диаспор в одной стране. Например, в США, Франции, Германии, России. Единственной возможностью их мирного сосуществования в этой поражённой "политическим педикулезом" и раздираемой раздвоением сознания и противоречиями стране, является только лишь налаживание взаимосвязей на физиологическом уровне путём обеспечения взаимовыгодных экономических отношений не только с официальной властью, но и между собой (типичный звериный инстинкт выживания и дележа охотничьих "песочниц"). Но при этом любое вмешательство в дела той или иной диаспоры или общественной структуры, даже со стороны официальной власти, расценивается их представителями как недопустимое явление, диктат, нарушение гражданских прав и прав человека.
Эта непримиримая позиция изначально не предполагает создание на базе идеологий многочисленных диаспор и культур единого для всех граждан общественного уклада жизни. Как была решена эта неразрешимая (для Американской идеи, Русская идея её решает идеологией и механизмами совести и нравственности), на первый взгляд, проблема? В общем, незатейливо и просто: она была американцами выброшена на помойку. По принципу: нет "человека", и нет проблем. Ибо, подобное "общество" получает возможность мирного взаимодействия своих структур и институтов с чужими структурами и институтами только в том случае, если каждое физическое и юридическое лицо станет заботиться только лишь о себе самом любимом. И только в своих интересах. Ими даже была принята "нравственная" безнравственная норма: семья, папа, мама, дедушки и бабушки, это, конечно, хорошо и нужно, но пусть они живут отдельно, и заботятся сами о себе точно так, как каждый член этого своеобразного общества должен заботиться сам о себе (для примера: для таких же поборников "антиобщественного" общества латышей, эта норма взаимоотношений является неприемлемой, и граничит с безнравственностью).
В общественно-политической жизни подобные социальные формирования принято не называть понятием "общество". Ибо что это за общество, если оно расщеплено на отдельные "молекулы" со случайными и непредсказуемыми связями? Поскольку в этой форме общежития народов взаимосвязи основаны на идее отрицания обязательных общественных связей, а также нравственных (но не юридических) обязательств перед своими семьями и согражданами, то и единым обществом такое социальное образование назвать можно с большими оговорками. Сами приверженцы этой формы (хаотичной по сути) сотрудничества называют его демократическим обустройством, а всякие обязательства перед семьёй, профессией, регионом или страной — проявлением тоталитаризма.
С другой стороны, полное отрицание общественных обязательств граждан (это крайняя мера общественного противостояния) является, всё-таки, какой-то формой их сосуществования и сотрудничества (лучше уж такой, чем никакой). И, по всей видимости, у граждан США нет другой возможности наладить взаимодействие своего столь разношерстного населения как принять концепцию отрицания общественных обязательств друг перед другом, переведя все возможные контакты между ними (в том числе в любви, рождении детей и создании семьи) на деловую и правовую основу. И они это осуществили в полном соответствии с положениями Американской идеи организации человеческого общежития (договор деловых людей). В итоге у США получился некий вид "антиобщественного" общества.
Народы стран, приютившие (скорее захваченные бандитами) под своей сенью столь непримиримых к её укладу жизни европейских колонизаторов, подобную оккупацию своих земель криминальными поселенцами могут сравнить разве что с грандиозным всё уничтожающим стихийным бедствием. Жертвами этой оккупации стало не только коренное население доколумбовой Америки, его культура и уклад жизни, но и сам как таковой общественный уклад жизни человечества. "Просвещенной" и "цивилизованной" Европе, в данном случае, гордиться нечем, ибо по её инициативе и при её непосредственном участии была разгромлена на одном из континентов планеты сама суть человечества. То есть, чуть ли не единственная вещь, которой по праву во все века гордилась человеческая цивилизация — общество. Например, в зверином мире задач по созданию обществ, в принципе не существует (объединяет их в стаи и стада только жизненная необходимость питаться и противостоять противнику). Человек же, согласно своему званию и возложенной миссии, обязан ради жизни на Земле (но не ради обеспечения себя продуктами питания) создавать общественный уклад жизни. Но если он станет отрицать необходимость создания общественного уклада, жизнь свою он будет вынужден выстроить по законам звериного мира (и согласно этой характеристике нынешняя человеческая цивилизация фигурирует в Апокалипсисе в образе зверя). В этом случае жизнь на земле утратит проводника, и носителя идей и воли Бога. Значит, утратит и всякую перспективу. То есть, в итоге столь безумной нашей деятельности, сама наша планета, подобно Марсу, станет безжизненной пустыней.
По всей видимости, другого выхода из столь тупиковой ситуации, у США действительно не существует. Чтобы народам этой страны как-то сосуществовать вместе на базе разных идеологий, необходимо либо и дальше выстраивать, холить и лелеять своё "антиобщественное" общество, и дальше жить в состоянии перманентной гражданской войны, либо пересматривать всю базовую составляющую страны. То есть, её "национальную" идею. Первый вариант создаёт неприемлемые условия для жизни нормальных людей (и не только для людей, а для всего живого). Но, все же, при всех его негативных свойствах, у него имеется одна положительная сторона: к этим условиям ещё могут приспособиться люди с мутационным и извращенным сознанием. А второй вариант требует неустанной кропотливой работы всего интеллектуального потенциала страны, что, как показала многовековая практика, является безнадежно невозможным для неё делом. И в этом американцы не одиноки: не только обитатели США, но и практически все народы мира, сознавая эту жизненно важную необходимость, так и не брались за решение этой актуальной для всего живого задачи, ибо также склонны не познавать мир, а узнавать его. Исключением в этом деле сегодня являются только лишь приверженцы Русской идеи, и, в значительной степени, Японской.
За весь этот сегодняшний "вдруг" возникший "сюрприз", США могут вынести свою глубочайшую "благодарность" старушке Европе, поставившую их в столь безвыходную, грозящую катастрофическими последствиями ситуацию (не оценили должным образом обитатели США сделанный им французами подарок в образе статуи Свободы!). И если Россия не протянет (в очередной раз!) свою руку помощи США, вряд ли они смогут самостоятельно выкарабкаться из столь глубокого интеллектуального и "бессистемного" кризиса (системный кризис преодолеть ещё можно, но вот "бессистемный" — невозможно).
То есть, до тех пор, пока руководство США не перестанет предпринимать попытки создания единой общественно-экономической формации на базе идеологически несовместимых "национальных" идей (все эти идеи "съехались" в США со всего мира), смута, убийства, грабежи в этой стране не прекратятся. Более того, созданная ими криминальная атмосфера уже давно стала расползаться по всему миру, и уже является нормой жизни не только на экранах в голливудских фильмах, но и в реалиях повседневных дел для практически всех народов мира. Для обывателя и международного сообщества это означает одно: на международной арене появился до зубов вооружённый международный головорез, признающий либо только своё право и свои интересы, либо право сильного и богатого. То есть, опять таки права себя любимого. Сотрудничать с ним можно, но только уступая его требованиям. Без предварительных договорённостей и гарантий, и без каких-либо оговорённых и чётких правил, наладить экономическое взаимодействие с этим бандитским "обществом" и его партнёрами практически невозможно. Поэтому, самым верным решением подвергнувшейся "тихой оккупации" страны криминальной заразой, — разумеется, если народ этой страны и её руководство хотят избавиться от диктата лукавого, — это не допустить образования общественных структур по национальному признаку (например, тех же диаспор). На втором этапе своего "выздоровления", американцы должны будут, всё-таки, пересмотреть идеологические основы своей страны, отказаться от положений Американской идеи организации человеческого общежития, и взяться за внедрение новой "национальной" идеи. Позаимствовать они её могут не только у русских, но и у скандинавов или японцев. Эту работу США сделать придётся. Причём, времени откладывать её для своих потомков, у американцев уже нет.
Также в стране, основанной на разных "национальных" идеях, может возникнуть противостояние в обществе и на сугубо так называемой политической почве. Механизм будет тот же: на базе двух или нескольких "национальных" идеях правители сильной стороны инструментами диктатуры возьмутся за создание не только единой страны (по их мнению), но и единого общества. Цель — взять под свой контроль какой-то регион или рынок. Например, взаимоотношения и война Ирака и США в конце XX и начале XXI века. В этом случае экономические взаимоотношения были отведены на второй план, а приоритетными задачами были выдвинуты уже политические (например, построение в Ираке демократии американского типа, то есть, создание на базе Ирака и США единой страны). Причём, не только в сфере управления производством промышленного и сельскохозяйственного потенциала Ирака, но и в разработке стратегических путей его развития. Интерес США в этом регионе огромен, поскольку владение им даёт США огромные финансовые прибыли и мировой контроль над прохождением и добычей основного энергоносителя — нефти. Но поскольку Мусульманская идея организации человеческого общежития физиологически несовместима с Американской идеей, США так и не удалось образовать с Ираком даже единую страну, не говоря уже об обществе. Хотя и были заключены между ними унизительные, кабальные и грабительские "соглашения" (например, нефть в обмен на продовольствие), и необходимые для США экономические договора. Но когда Ирак вообще отказался учитывать и соблюдать политические интересы США, последние не задумываясь, тут же сфабриковали вместе с Англией повод, и тут же оккупировали Ирак. Свергли они действующего и законно избранного президента, а также практически уничтожили всю его семью. При этом они не забыли в очередной раз упрекнуть Россию в том, что та расстреляла бывшего своего царя (значит, не царя!) и его семью, не беря во внимание, что тот добровольно и воровски отказался от России (значит, в отличие от С. Хусейна — предал), и с которым немцы, вместе с противниками Советской власти, намеревались вести переговоры о подписании в Риге мирного договора с Германией. Причём, бывший царь был расстрелян на территории России даже не за предательство, и русским для этого не надо было оккупировать чужие территории, в то время как США, чтобы свергнуть действующего президента Ирака, не остановились перед оккупацией суверенного и независимого государства, признанного всем мировым сообществом. Этот свой строй и свои действия руководство США, почему-то, называет демократическими, а все неугодные ему — тоталитарными.
Объяснений этому поведению есть несколько. По всей видимости, США понятия не имеют, что такое демократия, а что такое тоталитаризм. То есть, руководство США, оказывается, попросту некомпетентно в сфере государственного строительства и государственного управления. Значит, нет у них и прав высказывать своё мнение, а тем более диктовать народам планеты свою волю, и учить их как надо жить. Либо в сложившейся ситуации, им очень нужен враг, которого следует разгромить и наказать. Тогда этот бытующий среди рыночных торговок приём, есть ни что иное, как сплетни, наговор и клевета. И в этом случае мировому сообществу следует очень серьёзно подумать, прежде чем допускать к рычагам управления мировым сообществом безграмотных "рыночных торговок".
Но вполне возможно, хотя и очень сомнительно, что руководство США отлично во всём разбирается, но очень уж захотело показать всему миру, кто на планете хозяин. А вразумительными и логичными объяснениями своей политики они не располагают. Что им остается? Только использовать жульнические и бандитские приемы. Для этого нужно представить мировому сообществу ситуацию в том свете, в котором им это выгодно. Например, самим взорвать две башни Всемирного торгового центра и стену Пентагона, а обвинить в этом любую страну или отдельных её обитателей, чтобы получить "законный" повод провести против неё военную акцию. В этом случае мировое сообщество уже будет иметь дело с бандитизмом, жульничеством и мошенничеством в международном масштабе. Но в любом случае в истории с оккупацией Ирака, США и Англия выглядят крайне неприглядно. Вполне возможно, что на международном уровне таким политикам прощают подобные выходки, но на бытовом уровне, — например, у джентльменов, — людям, совершающим подобные поступки, принято руки при встрече не подавать.
Единое общество пыталась и пытается создать Европа. Каковы же у неё (как у страны) реальные шансы создать единое европейское общество?
Ситуация сегодня сложилась такая, что в Европе уже приняты разные системы ценностей, что равнозначно возникновению разных общественных формаций. Страна одна (если точнее, то Союз стран), а в каждом её регионе народы используют разные системы ценностей. Отказ от одних ориентиров и принятие других, используемых, например, у соседей, в теории приравнивается к революционному событию, пойти на которое отважится не каждый народ. Например, приверженность немцев к порядку не позволило им создавать у себя стихийные очаги сопротивления оккупационным коалиционным войскам, как это сделали, например, русские, французы и сербы во 2-й мировой войне. Или, традиционная английская вера в закон и необходимость разрешения любых споров в судебном порядке (вплоть до высшего, "львиного" суда) не находит понимания у итальянцев, предпочитающих решать любые спорные вопросы без участия властных государственных структур и институтов. А единое общество возможно только тогда, когда все создающие его народы установят для себя одни цели, и станут решать одни общие задачи одними и теми же методами. Например, если народы страны решат добывать себе на пропитание и жизнь войной, воровством или разбоем. Или только своим трудом. Или же покорением других народов, чтобы те рабством и финансовой кабалой умножали богатство их хищной агрессивной военной державы. Но можно принять в качестве непреходящих ценностей благополучную и процветающую жизнь своего ближнего, ради чего должен работать каждый член образовавшегося общества, что, в сущности, и предлагал Иисус Христос. Можно организовать жизнедеятельность народов так, чтобы каждый член "общества" заботился бы только лишь о своём благополучии и процветании, как это, например, сделали в свое время обитатели земель расчищенных — латыши, а позже колонисты, поселившиеся в Америке. Естественно, в латышском и американском варианте общественного обустройства, в отличие от предыдущего (православного христианства), альтруизм и щедрость, например, будут выглядеть экстравагантной выходкой чудаковатого богатея.
Немцы же убеждены, что сильную страну и сплочённое общество можно создать только трудом (когда человек занят делом, ему некогда помышлять о разбое или воровстве) и механизмами железного порядка (это есть верный путь к построению демократии). Некоторые народы Европы связывают своё благополучие не с каким-нибудь ремеслом или производством, а с продажей уже кем-то созданного или выращенного продукта, и им чуждо многочасовое сидение за кульманом, труд в поле или работа за токарным станком. Удастся ли устроителям ЕС объединить все эти интересы и устои жизни разных народов воедино? Вряд ли. Чтобы сделать это, вовсе недостаточно одного для всех финансового "фундамента", ибо речь идёт не о деньгах (они, на самом деле, только регулируют рынок, и мало что решают), и не только о единой для всех Конституции и единых для всех законах. Общий для всех народов "фундамент" не состоит только из одних денег и установленных кем-то порядков, для него нужны ещё и единые моральные и нравственные устои, единая система ценностей. А они у каждого народа разные, поскольку каждый понимает установки Создателя по-своему. К тому же, для решения этой ещё не поставленной Европой задачи, у ЕС нет даже не только идей, но и самих чётких формулировок, предпосылок и тенденций. Есть только политическая воля устроителей ЕС. Но толку от неё нет никакого, поскольку отсутствуют не только механизмы, способные её выполнить, но и сам предмет, с которым должны работать устроители ЕС — единая страна.
Истории также известны случаи образования в стране "оппозиционного" общества-вируса, уничтожающего изнутри чуждую ему по духу философию и идеологию коренных народов атакуемой им страны. Агитируют уничтожаемый народ устроители этих "оппозиционных" обществ ради захвата их же земель. Причём, одной из главных задач объединившихся отечественных предателей и зарубежных захватчиков, является не только дискредитация и уничтожение "национальной" идеи атакуемого ими народа, но и победа на всемирном конкурсе своей "национальной" Иудейской идеи, имеющей, по их мнению, очевидную и далёкую перспективу не только для своей страны, но и для всего человечества. Добиваются они своей цели разными средствами, от элементарного подкупа и организованного "национально-освободительного движения", до прямой агрессии (чужими армиями) и оккупации всего региона. Цель, как уже отмечалось, уничтожение не только конкурента на конкурсе "национальных" идей, но и всего народа, её родившего и представляющего, переведя его в свою "национальность".
Но можно и смешать все варианты общественных формаций (например, одна часть населения хочет жить воровством и убийствами, а другая — честным трудом), что современниками будет восприниматься как возникновение в стране смутного времени, разрушающего все устои существующего у них общества. Противостоять таким "многополярным" идеологическим "доброжелателям" возможно и нужно, иначе вирус вседозволенности уничтожит саму страну. И самым лучшим оружием против них, о котором неустанно напоминала КПСС своим сотоварищам из Восточной Европы, это единство народов и верность традициям (пусть и надоевшим). Если объединившиеся народы будут верны устоявшимся принципам, никакие беды и напасти их стране и обществу не страшны (например, Китай конца XX века и начала XXI века). Поэтому, созданная на базе одной "национальной" идеи страна (она сама по себе уже будет выглядеть неприступной монолитной крепостью), да ещё населённая жителями, которым удалось убедить друг друга в необходимости эксплуатации какого-то одного варианта организации своего общества, будет выглядеть в глазах соседей единой, стабильной, сильной и перспективной державой. Даже если её силовые структуры будут гораздо хуже вооружены и обучены чем воины потенциального противника, победить её в военном противостоянии будет чрезвычайно трудно. Ибо, для начала, противнику надо будет сломить её так называемую силу духа (гитлеровской Германии сделать это с советским обществом не удалось, что и явилось одной из основных причин её поражения во 2-й мировой войне). То есть, механизмами предательства и подкупа разгромить и упразднить в атакуемой стране общество. Но если в стране бушует смута, то есть, уже начался процесс разложения общества, то от развала её не спасет даже самая большая и обученная армия, обладающая самым современным и высокотехнологичным оружием (яркий пример СССР конца 80-х г.). Армии попросту будет нечего и некого защищать. Из этого следует, что здоровое, лишённое вируса предательства общество, является одним из самых эффективных и действенных защитников страны.
Следует иметь в виду, что само по себе общество, в отличие от страны, довольно уязвимо. Самыми его злейшими врагами является невежество, дилетантизм, предательство и смута. Противостоять им можно не только учёбой (и по этой причине в СССР было бесплатное всеобщее образование), верностью и единством. Противостоять развалу можно ещё и механизмами государственной "машины" (пока в скобках отметим, что самым действенным "оружием" в защите государства, общества и страны является практика соблюдения законов жизни). В первую очередь защитником общества является Конституция государства, его нормативно-правовая и юридическая документации. Если работа этих защитных механизмов окажется неэффективной, то руководство государства просто обязано будет привлечь силовые структуры к управлению страной или государством. Их задача — подавить в стране конституционный кризис и смуту, и, что самое главное, обеспечить нормальную работу общественно-политической науке и интеллектуальному потенциалу государства. То есть, Главнокомандующий, в кризисной для государства, общества и страны ситуации, должен единолично руководить работой всех структур государства и общества до тех пор, пока наука не найдёт выход. Опираться при этом он должен только на силовые структуры, расформировав все гражданские органы власти. В течение этого периода, дабы избежать дальнейшей эскалации смуты, каждый гражданин государства, имеющий какие-то предложения по выводу государства из кризисной ситуации, обязан представить свои предложения в соответствующие органы, где они должны будут самым тщательным образом рассмотрены. Преступлением перед государством, обществом и страной должно считаться, если этот гражданин, имея предложения, не обратится к руководству государства и в научные учреждения, а станет пропагандировать свои взгляды в общественных местах, на митингах и прочих плодящих смуту сборищах. Также преступлением (если не предательством) следует считать и отказ соответствующих структур рассматривать предложения граждан по выводу страны из предкризисной или кризисной ситуации. В этом случае отвергнутый властью гражданин получает право пропагандировать свои взгляды и предложения на митингах и в средствах массовой информации, а также требовать (в Конституционном порядке) от руководства страны разработки мероприятий, направленных на смену курса страны, и содействия в создании своей партии и "теневого" кабинета.
Взявшись за создание общества, необходимо знать, что это только второй шаг по созданию государства. Если инициаторы, создав на первом этапе страну, могут не идти дальше по пути создания государственной системы, то, создав общество, они уже должны будут браться за строительство государства. Поэтому, если кому-то удастся построить у себя в стране единое общество, он обязательно должен будет завершить весь процесс создания социума строительством самого государства. Иначе, достигнутое огромными усилиями единство народов, вмиг обернётся для страны и общества всеразрушающей смутой. Разумеется, если вдруг возникнет задача разрушить общественный уклад жизни граждан, упразднить общество и разорить страну, лучшего "оружия" для их уничтожения, как упразднение государственности обустройства (для этого надо, всего лишь, упразднить Конституцию государства), не существует. Ибо государство, в качестве оружия, является не только всесокрушающим, но и самым эффективным средством в защите страны и её народов, нежели самое целеустремленное, единое и преданное своим идеалам общество.
Если при формировании страны, образовавшие её народы заботятся только о своём благополучии и процветании, то при создании общества каждый его член, согласно правилам человеческого общежития, уже обязан соблюдать общие установленные порядки. При этом, осуществляя любые свои действия, он должен согласовывать их с правилами поведения, принятыми в общественных структурах и институтах. В полной мере это касается и семьи. Такова, казалось бы, очевидная установка. Но существует, на первый взгляд, и противоположное мнение: семья, по определению Ф. Энгельса, является "первичной ячейкой общества". Следовательно, согласно смыслу одного из вариантов трактовки предложенной Ф. Энгельсом формулировки, все приоритеты должны быть отданы именно ей, семье (Ф. Бекон, говоря о роли семьи, отмечал, что любовь к Родине начинается с любви к семье). Значит ли это, что, следуя этой логике не общество должно определять правила общежития в самом обществе и в семье, а семья должна определять правила поведения не только в самой семье, но и в обществе?
Кто и для кого существует, семья для общества, или общество для семьи? Кирпич для дома, или дом для кирпича? И кто и кому диктует правила поведения, кирпич дому, или дом кирпичу? Ведь дом строится из кирпича, и поэтому существовать без кирпича не может, но кирпич может существовать и без дома, хотя смысла в его существовании, без дела, нет никакого. Следует ли из этого, что и существование семьи без общества становится также бессмысленным, как существование кирпича без дома?
Эта проблема не возникла вдруг в конце XX века, а являлась одной из самых актуальных во все времена существования человечества (за исключением периода взаимоотношений, продиктованными положениями промискуитета). Ибо непосредственно от её решения зависит не только благополучие и процветание каждого человека или каждой семьи, не только государства, общества и страны, но и всего человечества.
По уже упомянутой одной из версий трактовки положения Ф. Энгельса, именно семья диктует правила поведения не только самой себе, но и обществу. И при этом само общество, как также известно, должно существовать и работать на благо семьи (и каждого человека). Но мы знаем, что в каждой семье (и у каждого человека) существуют разные системы ценностей, разные порядки, разные цели и задачи. В одной семье принято всё наработанное делить поровну, а в другой — всё лучшее отдаётся кумиру, детям или властелину. В одной семье вся её деятельность посвящена воспитанию детей, а в другой — какому-то общему делу. В одной семье ценятся деньги, движимость и недвижимость, а в другой — знания, хорошие взаимоотношения, умения и навыки. Согласно упомянутому варианту трактовки предложенной формулировки, всё население деревни, города, региона или страны должно сверять свои действия со всеми правилами поведения и традициями, существующими в каждой семье. Но сделать это практически невозможно, поскольку в уставах, согласно которым должно существовать общество, невозможно учесть мнение, интересы и желание каждой семьи (тем более, каждого человека). Поэтому этот вопрос так и остался открытым.
Но жизнь идёт, и ей дела нет, решил человек свою проблему бытия, или нет. Жить ему надо, и взаимоотношения в семье и обществе выстраивать также необходимо. Поэтому, население разных стран (не только России), с активной помощью религий приняло за основу поведения компромиссную идеологию, в основе которой лежит терпимость к бытующим в других семьях (и не только в семьях, но и в обществах, государствах и странах) порядкам. Это дало возможность не только не обращать внимания на проблему "кто для кого существует, и кто кому должен диктовать", но и как необходимо относительно бесконфликтно сосуществовать в малонаселённых поселениях и в мегаполисах. Но проблема осталась, и потерпевшей стороной такого "решения" (на самом деле, ухода от решения) оказалось общество. Это в его адрес со стороны той или иной семьи, того или иного человека постоянно звучат упрёки и обвинения в насаждении диктатуры, нарушении прав человека, ограничении свобод. Ибо одна семья хочет распоряжаться своим богатством согласно только своим уставам, но не общественным, а другая ратует за то, что лучше будет ей и окружающим, если эту проблему возьмётся решать само государство. Третья упрекает общество и государство за то, что они разбазаривают средства на сомнительные или вредные для человечества знания и дела. Как это очевидно, с таким подходом единое, сплочённое, верное своим идеалам, традициям и идеологии общество не создать.
И здесь возникает вопрос: а вообще, нужно ли человеку и человечеству общество, или мы можем вполне обойтись и без него? Живут же, например, американцы в своей стране без общества, и даже не помышляют менять свои устои, считая их самыми совершенными. Живут и иудеи в своём своеобразном виртуальном обществе, игнорируя и приспосабливаясь к окружающим их общественным формированиям, и также не находят нужным менять свои виртуальные устои реальными. Наконец, живут и звери в природе без всяких общественных формаций, и если человек не будет вмешиваться в их жизнь, не будет у них никаких неудобств. В то же время, мы наблюдаем работу общественных формирований в Китае, КНДР или Кубе, где только благодаря существованию у них обществ, эти страны сумели противостоять смуте, объявшей в конце XX века не только Россию-СССР, но и все страны мира. Мы также стали очевидцами возникшей в республиках СССР небывалой разрухи только из-за того, что население этих стран предало свои общественные устои, разрушило не только государственность своего обустройства, но и своё общество.
По всей видимости, эта проблема должна решаться, учитывая специфику каждой конкретной ситуации. Всё зависит от поставленных целей. Если, например, США ставят задачу о своём единоличном доминировании в мире, и наживы любыми способами, в том числе войной и за счёт своего населения, то им, для решения этой задачи, общество будет только помехой, поскольку его интересы не вписываются в эту стратегию. США нужны послушные необразованные биороботы, которые должны только хвалить свою страну, работать, отдыхать и покупать всё без раздумий, что им предложит реклама. Если создать общество, то оно непременно станет настаивать на своих правах, поднятии общеобразовательного ценза граждан, на моральных ценностях, справедливости (в том числе и социальной), необходимости решения экологических и конфессиональных проблем.
Что касается Европы, то другого варианта, кроме построения "лоскутного" коммунального общества, она не знает, и знать не хочет. Поэтому её пока устраивает не только идеология коммунальной квартиры, но и порождённое ею "лоскутное" общество. В мусульманских странах, хотя и создано общество якобы по канонам Корана, проблемы у населения остались. В первую очередь связанные с семьёй, взаимоотношениями мужчины и женщины, светской и духовной властями, целью и смыслом жизни. Ибо в Коране не прописана технология создания царства справедливости, как это сделано в Библии, что является существенным ограничением организации жизнедеятельности мусульман.
Наибольший успех (на период конца XX века и начало XXI века) в создании общества достигнут в Скандинавских странах и в Японии. Но их общества, хотя и признаны во всём мире как высокоорганизованные, всё же имеют изъяны, касающиеся справедливости в оплате за проделанную работу и распределении богатств. То есть, их общество всё ещё не построено по законам справедливости, что и делает их ущербными. Поэтому, если вести речь о человеческой цивилизации, стратегии её развития, то, по всей видимости, без создания справедливого единого общества, основанного на единых для всех законах бытия (подобных законам Природы), мира и единства на планете не достичь. А в этом деле совершенно непригодны идеологии США, Европы, иудаизма и незначительной части идеологии мусульманского мира. Какие-то перспективы имеют приверженцы Скандинавской идеи, а также, и Япония. Но поскольку Япония создаёт свою "национальную" идею на базе своей национальной идеологии и позаимствованного у "высокоразвитых и цивилизованных государств" "передового опыта", что является слабой стороной Японской идеи, то и перспективы японского общества для всей цивилизации весьма спорны и туманны. Хотя для многих и привлекательны.
Но существует и другая трактовка формулировки Ф. Энгельса: "семья — это первичная ячейка общества" — это не система приоритетных отношений, а какой-то первичный кирпич всего мироздания общественной формации. Точно так, как во фракталах: один элемент конструкции содержит в себе все элементы всей конструкции, и является либо уменьшенной, либо увеличенной его копией (что отвечает положениям гармонии мира). Если принять за основу это положение, то в этом случае каждая семья должна иметь все свойства и все характеристики общества, а общество, в свою очередь, должно иметь все характеристики и свойства семьи. То есть, создав нечто подобное (тем же фракталам), мы построим идеальный, гармонично обустроенный миропорядок. Причём, границ иметь он не должен, как в макро, так и в микро масштабах. С точки зрения физики этот миропорядок можно сравнить с устройством любого вещества, расщепив которое физики пытаются найти его первозданную частицу. Сталкиваются они с известным всем явлением: точно так, как в какой-то форме и по каким-то законам существует атом вещества, точно так, по этим же законам существуют галактики, метагалактики и вся Вселенная.
Таким образом, согласно этим законам о единстве и гармонии мира, мы не можем утверждать, что семья на самом деле есть "первичная ячейка общества", точно так, как не можем утверждать, что атом и есть первичная ячейка вещества. Ведь семью создают ради свершений каких-то дел (от сотворения себе подобных, до научных открытий), и во всём этом должна непременно присутствовать взаимосвязь, взаимопонимание и взаимоотношения (т. е., любовь). Ибо именно через этот "механизм", объединяющий "независимые" и "суверенные" элементы в единую систему, любовь правит миром. Расщепив атом, мы выясняем, что состоит он из гораздо меньших частиц (у которых также существует своя система взаимосвязей и взаимоотношений). "Расщепив" же семью, мы вдруг выясняем, что состоит она из конкретных людей, которые имеют часто меняющиеся свои нравственные и моральные устои, свои взгляды, и которые также являются членами общества.
Кроме того, семья нам дала институты отца, матери, братьев, сестёр, дедушек, бабушек, тётушек, дядюшек и прочих родственных связей, которые, в свою очередь, могут образовывать тэйбы, кланы, племена и прочие общественные институты, прямо или косвенно связанные с институтом семьи. И все эти структуры и институты, должны органично составить общество страны, решая задачи организации бесконфликтных взаимоотношений и сотрудничества. Более того, все эти институты, ради своего же благополучия, должны работать на укрепление общества, но не на его развал.
Таким образом, общество образуют не государственные и общественные структуры и институты, не семьи, институты родственных связей или отдельные люди, а та идеология, согласно которой они организуют и осуществляют свои взаимодействия и выстраивают свои взаимоотношения. Поэтому мы, учитывая всё сказанное, должны сделать вывод: на базе разных идеологий единое общество создать невозможно. Ни в масштабе всей страны (или государства), ни в масштабе одной конкретной семьи.
Какой должна быть идеология, чтобы иметь возможность и потенциал создать единое общество не только в одной стране (семье), но и во многих странах мира, создавших единую страну? Причём, эта идеология должна быть понятна и принята всеми народами страны (членами семьи, племени, клана), она не должна ущемлять их религиозные убеждения, не отчуждать человека от общества или семьи. Поэтому, единое общество может возникнуть и существовать только в связи с необходимостью и на базе общих интересов в осуществлении каких-то дел. Следовательно, если будет принято решение о построении "справедлизма", то создаваемая нами общественно-экономическая формация должна основываться только на базе идеологии дела. Идеология договорных взаимоотношений (Договор между субъектами деловых взаимоотношений должен быть только юридическим документом, но не основой идеологии общества), идеология коммунальной квартиры, националистическая или религиозная идеология для построения общественно-экономической формации, ставящей цель построения справедливого общества, не пригодны. Только на базе идеологии деловых взаимоотношений возможно построение справедливого общества. И если её будут разделять и соблюдать все участвующие в деле стороны, то в стране будет царить мир, порядок, взаимопонимание и взаимовыручка. То есть, гармония. Точно так, как человека создают не его внутренние и "внешние" органы, а жизненная необходимость их взаимодействия в осуществлении процессов метаболизма, точно так и общество образует только необходимость деловых совместных взаимодействий и взаимоотношений каждого человека, каждой семьи, каждой государственной и общественной структуры и института. Но с одним непременным условием: чтобы все участвующие в деле стороны придерживались единых для всех "правил игры" (на одной спортивной площадке одновременно в две разные игры не играют). Но чтобы достичь справедливого обустройства, необходимо упразднить разного рода институты посредников, начальников и подчиненных, иерархичности. Ибо понятие "демократия" с иерархичностью, институтами начальника, подчиненного, рабом и бесправным несовместимо. А это значит, что каждое так называемое юридическое лицо и каждый гражданин государства, чтобы решать тот или иной вопрос в рамках своей компетенции и своих полномочий, должен обладать властными полномочиями. Поэтому, эти "правила игры" необходимо разрабатывать на базе только одной философии и идеологии, создающей основу для эксплуатации только одного способа хозяйствования. В свою очередь, принятая обществом философия и идеология государства должна базироваться на положениях только одной "национальной" идеи. В противном случае реакции отторжения на всех трёх уровнях (на уровне положений "национальной" идеи, на уровне философии и идеологии и на уровне "правил игры" и способов хозяйствования) не избежать. Принятая обществом идеология и философия должна регулировать и стимулировать необходимость осуществления деловых совместных взаимодействий. Этим всем требованиям отвечает только идеология дела, которая создаёт и укрепляет социальную и государственную структуру, а также используется во всех государственных структурах и институтах людьми всех профессий и, что очень важно, людьми всех возрастов.
Семья же, как ячейка общества, должна заботиться не только о собственном благополучии и процветании. Поскольку общество является средой обитания семьи, лишившись которой, она, как институт, также прекратит своё существование (яркий пример институт семьи в США конца ХХ — начале XXI века, когда уровень разводов, из-за отсутствия общества, превысил, по некоторым данным 50%), то приоритетными интересами семьи должны стать единство и благополучие общества. Точно так, как для человечества средой обитания является планета Земля с её флорой и фауной, уничтожив которые человечество лишится самой возможности жить на планете, точно так и семья, лишившись общества, как среды своего обитания, непременно разрушится и сама как общественный институт. Причина проста: общество и семья — это одна система, разрушая один элемент которой, мы непременно разрушаем и всю систему. Эти соображения стали основой известной формулы, взятой большевиками в качестве ориентира поведения людей в обществе в 20–30 годах XX века: сначала — общественное, потом — личное. Следовательно, точно так, как человек существует ради процветания жизни на Земле, точно так и семья должна существовать ради благополучия и процветания общества.
Что будет, если мы ошибёмся в решении проблемы, предложенной Ф. Энгельсом, признаем ошибочными правила поведения, и безрассудно поменяем приоритеты интересов? Со всеми своими проблемами предстанет перед нами эпоха смутного времени, характерным для которой являются всплеск показателей не только связанных с гражданской войной (в "горячей" или "холодной" форме), не только со снижением рождаемости, беспризорщиной или безнадзорщиной, нищетой и распадом общества, но и количеством разводов. По этим причинам приоритетом в нормативно-правовой документации, регулирующей состояние общества, всё же является благополучие самого общества и страны, но не интересы и желания каждого конкретного клана, племени, человека или конкретной семьи. Эти правила призваны обеспечить порядок и стабильность в обществе, а также дать возможность каждому его члену перспективу роста и возможность реализоваться в интересующей его сфере. Эгоизм каждого конкретного человека, структурного подразделения предприятия отрасли или региона, равно как и равнодушное отношение к судьбам, интересам и чаяниям своих сограждан, здесь уже неуместен, и должен подвергаться не только критике, но и общественным мерам порицания и административного воздействия. Работать эта нравственная установка должна не только в правовой, материальной или духовной сферах, но и в идеологической и интеллектуальной.
Чтобы общество возникло и состоялось, чтобы избежать смуты, конфликтов и презрительного отношения к себе со стороны ближних и дальних соседей, создающие общество народы должны придерживаться единых философских и идеологических взглядов и концепций. Это значит, что недопустимо оценивать одно и то же событие полярными характеристиками, принимать полярные решения по одному и тому же вопросу, применять двойные стандарты, а также делать два и более взаимоисключающие дела. Именно в этом состоянии Россия-СССР просуществовала с 1989 года до окончания смутного времени. Все происходящие в стране события она оценивала одновременно разными, чуть ли не полярными характеристиками, принимала решение одновременно идти разными курсами (одновременно строила феодализм, капитализм и социализм) не только в масштабах министерств и ведомств, но и всей страны. Двойные стандарты вообще ставили в тупик прокуратуру и другие правоохранительные органы, поскольку, например, одного человека (не получающего зарплату) за кражу мешка картошки приговаривали к пяти годам лишения свободы, а укравшего пять миллиардов долларов назначали в правительственные структуры. К тому же правоохранительные органы стали настолько коррумпированными, что грань между преступником и стражем порядка стёрлась так, что обыватель даже не мог решить, к кому же обратиться со своей проблемой, к бандитам, чиновникам или милиционерам (знатоки уверяли, что это одно и то же, но проблему лучше и скорее решали бандиты). Естественно, в период своего существования в состоянии смуты, общественного обустройства Россия не имела. Советское общество Б. Ельцин расстрелял в октябре 1993 года, а как создать новое, он, по причине своей патологической некомпетентности, понятия не имел, поэтому и взялся создавать из России мутанта с характеристиками феодализма, капитализма и социализма.
Следует отметить, что советское общество, столь безжалостно расстрелянное, как говорили на баррикадах в 1993 г. бандой Ельцина, было далеко от неудовлетворительных показателей. Более того, оно по праву занимало ведущее место на конкурсе социумов, организованном соперничеством семи "национальных" идей. Охарактеризовать, по сути, его можно одной ленинской фразой: переходная форма существования социума — от капиталистического общества к коммунистическому. Как и всякий переходный этап, советское общество имело также множество и провальных направлений, связанных с его строительством и эксплуатацией. Решались ли эти проблемы? Безусловно, но положительных результатов от инициатив КПСС на этом поприще практически не было. Причину провала мы уже называли: отсутствие научной, технической, технологической и прочей документации строящегося объекта (коммунизма). Эта причина, как было уже отмечено, не давала прав противникам советского общества утверждать о его несостоятельности, ибо лучшего по своим характеристикам социума в то время не было ни в мировой практике, ни в разработках. Незнание этих обстоятельств (что весьма сомнительно) не оправдывает предательскую политику, например, так называемого диссидентского движения.
Следует в этой связи отметить ещё один момент трактовки рассматриваемого положения. Формулировка Ф. Энгельса касается семьи как первичной ячейки общества, которая формируется согласно правилам и уставам этого общества. Из этого следует, что не семья формирует общество, не семья определяет его уставы и нормы поведения, а наоборот, только общество определяет нормы поведения каждой семьи и каждого гражданина этого общества. То есть, дом определяет нормы поведения кирпича, но не кирпич диктует дому нормы поведения. Согласно законам гармоничного обустройства мира, какие уставы будут приняты в обществе, такие порядки и будут практиковаться в семье. Ибо, как утверждал К. Маркс, только "бытие определяет сознание", но не наоборот. То есть, мы поступаем в своих действиях только основываясь на анализе существующего мира, в котором мы живём, но не выстраиваем своё бытие по уставам вымышленного нами, оторванного от действительности мира. Поэтому, если каждый кирпич будет выстраивать своё поведение согласно только своему разумению, но не требованиям дома, то дом из такого своенравного и капризного кирпича построить будет невозможно. Также, если сознание каждой семьи или каждого человека начнёт устанавливать правила бытия общества согласно своим субъективным уставам, то единства в обществе (или в семье) не достичь никогда, а смута в нём будет плодиться до катастрофических показателей. Следовательно, только общество диктует семье правила поведения, но не наоборот, а семья существует для благополучия и процветания не только себя самой, но и общества.
Самой сложной в России-СССР (добавим: еще со времен Рюриковичей) оказалась не экономическая или политическая проблема, как это может показаться на первый взгляд, а национальная. И. Сталин, создавая СССР по "чертежам" В. Ленина, замыслил советское общество согласно определению Ф. Энгельса, как единую семью народов (но не Союз племён и народов), что уже противоречило сути Русской идеи (здесь корень многих межнациональных конфликтных ситуаций). Возможно, в стратегическом плане это решение и было верным, поскольку конечной целью этого замысла ставилось упразднение границ и понятия "национальность", но с точки зрения тактики это решение было глубоко ошибочным. Ибо как таковые национальности, например, узбеки, грузины, таджики или чеченцы, имели свои исторические корни, и существовали они задолго до появления в конце IX века русских. А "русский", это не национальность, а должность — приверженец идеи Союза племён и народов, находящийся на службе у самого Бога. То есть, русским может быть не только, например, еврей, грузин или татарин, но и любой человек любой национальности, разделяющий и защищающий идеологию Союза племён и народов, и служащий делу Бога. Но если человек, проживая в России, и имея паспорт гражданина России, вдруг заявит, что он еврей, узбек, татарин или карел, то россиянином, — а тем более, русским, — он быть не может, хотя и будет постоянно проживать, например, в Москве, Перми или какой-нибудь деревне с паспортом гражданина России. Ибо в тот же миг он тут же откажется от своей должности и звания "русский", оставив себе только национальную принадлежность, чем автоматически лишит себя гражданства России.
Это обстоятельство и позиция позволили всем, кроме русских, создавать на любой территории страны диаспоры, которые, в сущности, разъедали изнутри создаваемый русскими Союз племён и народов (отсюда и приговор: враг народа). Проблем действительно не было бы, если бы все грузины, евреи, дагестанцы, якуты и другие народы, имевшие гражданство СССР, вступили бы в должность "русский", отказавшись от своей национальности, как это сделали в свое время кривичи или новгородские славяне. Тем самым они объявили бы себя приверженцами Союза племён и народов, строили бы его, сохраняли и охраняли от всякого рода диссидентских "доброхотов". Но этого не случилось, хотя И. Сталин лично подал пример, всем народам СССР, назвав себя русским. В итоге, например, чуваши, башкиры или татары в конце XX века стали называть себя россиянами (то есть, не гражданами России, а проживающими на территории России), упразднив тем самым должность "русский", чем и отказали России и русским в своей защите. Россиянин — это не обитатель России (или Россиянии, как её именовали во времена Ельцина), это человек, проживающий на территории России, но не являющийся её гражданином. Соответственно, находящийся вне её законов, и имеющий статус гостя. Если русский, — а им мог быть любой человек любой национальности, — согласно своему званию и должности обязан всеми мерами поддерживать благополучие и процветание России, то россиянин таких обязательств не имеет. В лучшем случае, он может только помогать русским заботиться об их стране, умножать её силу и богатство. В конце XX века имя "россиянин", многие воспринимали как насмешку, глупость или абсурд. Ибо если, например, мордвин или вятич ратует за Великую Россию, и мечтает о её богатстве и единстве, то он никак не должен именоваться россиянином, а только русским, при этом он не должен даже упоминать публично, что он мордвин или вятич. Такой порядок был установлен еще в конце IX века. Сегодня мы его исказили, извратили и внесли путаницу в основополагающую понятийную систему государства Российского, чем и создали сами себе неразрешимые проблемы, приведшие к войне в Чечне, сепаратизму и к крайнему неуважению русских.
Кроме того, Россия царских времён, которую унаследовал СССР, хоть и представляла собой единую империю, как было принято говорить в связи с наличием у неё так называемой титульной нации, на самом деле она таковой не являлась. Например, народы Средней Азии хоть и признавали царскую власть и уважали русских, но всё равно жили по своим законам, а русских, Россию и её царя использовали в качестве защитника каких-то своих политических и экономических интересов (или от набегов соседей). Некоторые кавказские народы, за всё время своего существования в составе России, так и не смогли решить вопрос, с Россией они, или же независимы и суверенны. Или они хотят дружить не с русскими, а с другими народами. Например, с Турцией. При этом, как, например, Грузия, с радостью подписывали документ, согласно которому они хотят войти в состав России на правах губернии на вечные времена.
Северные народы России никаких перемен (за исключение бандитских набегов "новых русских" тех времён) с переходом в состав России практически не ощутили. Они как жили в юртах и при оленях при всех царях, так и оставались жить в них в советские времена. Народы Прибалтики, хоть и имели общие корни с русскими, но своего решения со времен Рюриковичей так и не изменили: они хотят жить только согласно своему разумению (но в военных конфликтах практически всегда становились на сторону врагов России). Финны, хоть и вошли в состав России добровольно, видя старания Рюриковичей по созданию Союзного государства, поняли (так же, как и латыши), что этот Союз народов совсем не тот, о котором они мечтали. Поэтому, как только им представилась возможность, они тут же вышли из состава России. Что касается Малороссии, то она никак не могла решить, с кем она. Мнила она себя всегда "незалежной паньськой шляхтой", и при каждом случае тут же высказывала свою лояльность Европе, предавая все договорённости с Россией. При этом, — согласно принципу "был бы суверенитет, а хозяева найдутся", — от защиты и помощи русского царя Малороссия отказаться не могла (Европа и поляки, на самом деле, защищать малороссов от южных и восточных угроз и войн не могли и не хотели). Хотела она со времён Киевской Руси независимости и суверенитета, но вынуждена была постоянно просить русского царя о военной и экономической помощи. По её мнению, русские, точно так, как и во времена Аскольда и Дира, должны были защищать малороссов от набегов иноземцев, жить на их территории только в качестве вышибалы или швейцара — наёмной армии, обеспечивая им защиту от всяких посягательств соседей. Жить же должны Россия и Малороссия, по мнению малороссов, разными домами, как соседи в любом поселении (тогда зачем было подписывать бумагу о вхождении Киева на вечные времена в состав России, и брать в XX веке под административное руководство Восточные области и Крым?).
Проще всего России было с белорусами, которые чётко уяснили, что от Европы и Литвы ждать им помощи и хорошего отношения к себе не следует. Сами они противостоять Европе, полякам и литовцам были не в состоянии, поэтому единственным для себя разумным они сочли решение войти в состав России. Обязательства защищать себя и Россию вместе с русскими войсками от западных недругов они взяли на себя добровольно, и исполняли их (исполняют и по сей день) честно и стойко.
Таким образом, материал, из которого предстояло В. Ленину и И. Сталину создавать СССР, был настолько разношёрстным и эклектичным, что практически, для определившейся обстоятельствами и обещанной народам будущего СССР союзнической формы взаимоотношений, был непригоден. Необходимо было создавать Союз в соответствии с положениями Русской идеи организации человеческого общежития. Но не Европейской, внедрять уклад жизни которой, диктовали сложившиеся в то время обстоятельства. Заниматься же проблемами формулировки и сути Русской идеи, проектировать на её базе принципиально новый вариант социума, у В. Ленина и И. Сталина времени не было. Но и не создавать СССР было нельзя, поскольку сама Россия, при таком варианте развития событий, не сохранилась бы. Развалилась бы на "суверенные" и "независимые" государства (при Временном правительстве процесс её деления шёл уже к завершению, и если бы не вмешательство В. Ленина с большевиками, спасти её от развала не удалось бы). Времени же для решения этого основного вопроса (национального), у большевиков не было. Ибо одновременно надо было завершать 1-ю мировую войну, осадить смуту по всей стране, преодолеть голод, разруху, безработицу, предательство, воровство, бандитизм, беспризорщину. К тому же, видя немощь России, активизировала свои агрессивные действия Антанта. Армии, чтобы противостоять ей, белым и прочим "защитникам" России, у большевиков практически ещё не было (царская армия уже разложилась, поэтому использовать её, и управлять ею было невозможно, а Красная Армия только-только родилась, и представляла собой скорее неуправляемые группировки, нежели регулярную армию). Если одним словом, то В. Ленин столкнулся с провальным системным кризисом. Причём, до него в России ни разу и никому не приходилось заниматься разрешением подобных проблем. Даже в смутные времена Б. Годунова и череды Лжедмитриев.
Второй раз Россия столкнулась с системным кризисом в конце XX века. Если точнее, то системный кризис конца XX века был продолжением системного кризиса начала XX века, поскольку он так и не был преодолён В. Лениным (был построен только переходный этап, но не сам коммунизм). Но, в отличие от первого, он был гораздо мягче, поскольку все государственные структуры и институты в конце XX века существовали и работали, а руководство государства имело возможность взяться за строительство принципиально новой государственной системы (Ленин даже не имел возможности поставить задачу в практическом плане по созданию подобной разработки). Также в конце XX века всё ещё работала промышленность, сельское хозяйство, поступали в казну сказочные доходы от продажи углеводородного и прочего сырья (которые тут же разворовывались), в полную силу работали правоохранительные органы, а в случае необходимости, руководство страны могло надеяться и на армию. Общим было для этих двух системных кризисов только то, что и в том и другом случае в России не было ни государственности обустройства, ни общества. Была только лишь уже заживо разлагающаяся страна.
Самой актуальной и острой проблемой, которую необходимо было решить Первому советскому правительству, это предотвратить дальнейший распад России. Чтобы затормозить этот процесс всем потенциальным советским республикам была обещана союзническая форма взаимоотношений равноправных государств, а Украине, чтобы она отказалась от идеи отделения от России, были обещаны и отданы пять восточных губерний. То есть, Россия, чтобы помочь Украине поднять её индустрию, попросила своих граждан, проживающих на землях этих пяти Восточных областей, в которых было сосредоточено большинство металлургических и машиностроительных предприятий, войти под административное руководство украинских властей. Украина помощь приняла, но при первой же возможности объявила себя суверенной и независимой державой, а русских, проживающих на территории этих пяти областей, лишила их языка, русских корней, своей культуры и самой должности "русский".
В 1918-м году всем этим обещаниям никто просто не поверил, и процесс развала России шёл к своему логическому завершению. Необходимо было принимать экстренные меры. Причём такие, чтобы объединением России и её укреплением занимались бы все её граждане всех регионов и народов, независимо от их планов, веры, желаний и рода занятий. В этих катастрофических обстоятельствах существовало только одно решение возникшей проблемы, которое делало ситуацию спасительной и управляемой. Да ещё, что чрезвычайно важно, в нужном для страны направлении. Было принято решение о начале гражданской войны. Именно она решала все проблемы разом. В том числе и национальный вопрос. Для этого надо было, всего лишь, раздать народу оружие, да поделить его на две враждующие стороны — "красных" и "белых". Таким образом, все стороны конфликта, в том числе и многочисленные бандформирования, вынуждены были сражаться за одно и то же: за единую и неделимую Россию, независимо от того, хотели они участвовать в этом кровавом деле или нет, хотели ли они видеть Россию единой, или же мечтали её уничтожить. Но только по разные стороны линии фронта. Расчёт себя оправдал: иноземные войска не стали дальше развивать своё наступление и лезть в междоусобные бои, справедливо рассудив, что тогда воюющие стороны обязательно объединятся, и выступят против них единым фронтом. Межнациональные же конфликты сами собой разрешились, поскольку оружие в этом вопросе оказалось бесполезным. Для их решения нужны были не военные баталии, а переговоры. Да и делить имеющимся на руках оружием народам было уже нечего, тем более что дома воинов ждали дети, жёны, матери.
Что касается выполнения воюющими сторонами взятых на себя ролей. Все действия были выполнены ими в самых лучших театральных драматургических традициях, и на высоком идейно-художественном уровне. Режиссёром и сценаристом был, по всей видимости, сам Бог. Ибо в те годы Он самым убедительным образом продемонстрировал человечеству свои возможности и намерения, а также категорически заявил, что дела в России-СССР являются Его промыслом и сферой Его интересов. Последующие события, в том числе и Победа в Великой Отечественной войне, подтвердили это. Белые в гражданской войне олицетворяли старый, уходящий и отживший свой срок мир. Согласно сценарию они должны были не только всячески помогать красным в изгнании старого мира (т. е., самих себя), но и также как и красные, воевать за единую Россию и за будущее всего человечества. Также Белая армия должна была помочь Красной армии одержать победу над противниками (в том числе, и над собой), которые обязательно должны были быть изгнаны из страны. Красные же должны были с триумфом победить и изгнать смердящее прошлое всего человечества, а также указать путь всему человечеству в светлое счастливое будущее. Только весь этот "спектакль" был разыгран не на сцене, а в жизни, с настоящими походами, смертями, болезнями, голодом, разрухой. Народы новой России всё это преодолели, и действительно за десять лет построили новую Великую индустриальную державу, победившую во Второй мировой войне.
На смену кровавым столкновениям гражданской войны должны были прийти переговоры. Но чтобы переговоры были успешными, необходимо было выстроить одну для всех народов идеологическую концепцию, внедрить в сознание людей одну основополагающую для государства понятийную систему и одну систему ценностей (весь проделанный этот комплекс работ и полученный результат, дал основание большевикам назвать свою революцию Великой). Проблема же была в том, что все народы царской России имели разные системы ценностей. К тому же на её территории развернули свою активную деятельность не только все разведки мира, не только все четыре религии, но и различные, имеющие разные прикрытия и цели секты. И каждый из этих участников вёл свои баталии за умы и настроение обывателей, надеясь, что те вновь возьмутся за оружие, и скинут столь ненавистную им Советскую власть, да присягнут на верность западным ценностям. Но идеологические концепции "человеколюбивого" капитализма и западное мифическое счастье в то время не интересовали советского обывателя, поскольку всем нужен был только мир и земля, а опыт прошедших столетий уже научил народы России как надо жить. И без всяких идеологий и философских "вывертов". Но чтобы прекратить эту идеологическую вакханалию, В. Ленину необходимо было браться за создание нового общества. То есть, была поставлена задача разработать и внедрять новую философию и идеологию, но только такую, против которой не возражала бы основная масса населения — рабочие и крестьяне. Ибо без их поддержки Россию-СССР сохранить не удалось бы.
В сложившейся на тот период ситуации проблему создания нового общества можно было решить достаточно просто с помощью Русской Православной церкви (в этом случае вряд ли пришлось бы организовывать гражданскую войну), ибо на тот период она была самым влиятельным институтом в стране. Но патриарх Тихон, и другие иерархи РПЦ, категорически отказались помогать большевикам в ликвидации смуты и создании нового общества, вновь потребовав созыва Учредительного собрания, и встав в оппозицию к власти. Для России того времени выполнение этого требования было бы равносильно катастрофе. То есть, фактически и РПЦ, вслед за Николаем II, предала Россию, и отреклась от неё, а также отказалась участвовать в её возрождении, погашении смуты и создании нового общества. В этой крайне острой ситуации В. Ленин находит единственно правильное решение: раз уж РПЦ отказалась участвовать в создании нового общества и в возрождении России, то и другие религии привлекать к этому делу недопустимо, поскольку этот шаг станет предательством уже интересов самого Бога. Но поскольку все народы может объединить только одна общая для всех идеология, то надо поступить просто: создать эту идеологию, предложить её, и внедрить.
Марксизм, хотя и казался сомнительным учением в качестве единой для всех народов идеологии (подавляющему большинству он был и вовсе неизвестен), но для решения поставленных задач подходил идеально. Ибо он не покушался на уклад жизни и веру прихожан разных конфессий, а занял, в качестве основы общества, пустующую в то время экономическую нишу (по этой причине недопустимо было изымать его в 1991-м году). Как надеялись руководители ВКП(б), заменить его новой идеологией (коммунистической), если такая будет создана, при наличии механизма внедрения, можно будет без особого труда.
Эту идеологию (марксизма-ленинизма) и её необходимость не поняли не только обыватели и подавляющее число рабочих и крестьян, но и интеллигенция. Не поняли её даже в среде учёных и некоторые члены правительства. Например, академик В. И. Вернадский открыто выступал против внедрения этой идеологии, не понимая, что выступает против создания в стране общества...
Проводником и пропагандистом новой идеологии, впоследствии названной марксизмом-ленинизмом, стала КПСС.
Слабым звеном во всей этой проделанной титанической работе стало отсутствие у ВКП(б)-КПСС разработанной программы построения коммунизма, который она предложила в качестве мечты (то есть, приоритетной темы для исследования) не только народам России-СССР, но и всем странам мира. Сама правящая партия присвоила себе имя "Коммунистическая" не по делам, а по намерениям (построить коммунизм), что соответствовало истине. Её же преемница КПРФ, носящая то же имя "Коммунистическая", своими намерениями на деле отказалась от идеи коммунизма, и объявила в качестве своей цели построение в России социал-демократии, вследствие чего и оказалась ряженной (не отказалась от имени "Коммунистическая") и лукавой перед народами России. По её же инициативе и предательской сущности политическая жизнь России 90-х годов XX века приобрела все черты клоунады и ярмарочного балагана.
Строящийся в 30-х годах социализм, — как переходный этап между капитализмом и коммунизмом, и о котором сам В. Ленин высказывался в нецензурных выражениях, — действительно годился только лишь в качестве временной походной палатки, лишённой всяких удобств и комфорта. Народ этот его статус просто не понял, поскольку всё еще жил воспоминаниями, ценностями и традициями царского правления и капиталистического уклада жизни. Но опыт по преодолению системных кризисов, который к тому времени человечество уже накопило достаточно богатый (в других сферах, например, технической), однозначно указывал В. Ленину именно этот путь. Как впоследствии выяснилось, действительно спасительный. Создатели, например, технических или строительных систем, в подобных ситуациях, настаивают только на двух решениях: либо надо, — если это возможно, — заменять разрушенную систему принципиально новой, либо, — если это невозможно, — качественно новой. Но не пытаться реформировать, модернизировать или перестраивать развалившуюся систему, поскольку это будет пустой тратой сил, времени и средств. Реформированию она в принципе не подлежит, поскольку подвергать реформам можно только лишь существующую, и, что самое важное, функционирующую систему. Например, переделать грузовой автомобиль в автобус. Такая реформа, если она необходима, имеет возможность выполнить поставленные задачи, поскольку связана с уже существующей и действующей системой. А в 1918-м году, как и в 1990-м году, в России уже не существовало самой государственной системы, поэтому реформировать (перестраивать или модернизировать) в обоих случаях было просто нечего.
Развалившуюся систему также бессмысленно и модернизировать, поскольку в этом случае целью модернизационных мероприятий будет уже не сама несуществующая система, а какие-то отвалившиеся от неё подсистемы, отдельные узлы, механизмы, элементы. Свои надежды инициаторы модернизации связывают с усовершенствованием каких-то отдельных, косвенно связанных друг с другом автономных элементов, но не с заменой самой системы. В сущности, они ведут речь об отказе от системного подхода в решении проблем по преодолению системных кризисов, надеясь на работу якобы модернизированных механизмов, которые впоследствии, якобы, удастся состыковать управленческими акциями и мероприятиями с работой других автономных элементов. Яркий пример — "модернизация" системы управления, которую осуществил В. Путин в феврале 2004-го года. Он систему управления, — то есть, правительство РФ, — "модернизировал", а объект, которым должно управлять правительство, — то есть, хозяйство всей страны, — не создал. Свои надежды он связал с работой отдельных "свободных" отраслей, министерств, ведомств и прочих хозяйственных государственных структур (но не хозяйствующих субъектов), управлять которыми, якобы, должны честные и патриотично настроенные иерархи-аристократы (это в бандитско-воровской системе хозяйствования, работающей на энергии предательства?). В итоге он попросту устроил на высокооплачиваемую работу государственных чиновников (тут же были увеличены оклады чиновников в 5–6 раз якобы для того, чтобы противостоять коррупции). Подобные "модернизации" бессмысленны, и неизбежно влекут конфликтные ситуации во взаимоотношениях не только между отдельными элементами системы, но и разрушительны они для всего социума.
Но существует и третий путь: оставить все как есть, и заняться планомерным восстановлением хозяйства страны и созданием его системы управления. То есть, строить государство и общество не на новом месте и по новым чертежам, а браться за обустройство руин, развалов и завалов разрушенного строя. Это направление развития событий было возможно как в 1918-м (тогда мы этой возможностью, слава Богу, не воспользовались), так и в 1990-м. Как в том, так и другом случае было множество зарубежных и отечественных "доброхотов", ратовавших именно за этот "очевидный" и "разумный" сценарий вывода страны из столь глубокого системного кризиса. А на деле — губительный, что и подтвердили последующие после 1990 года десятилетие.
Очевидным и разумным этот путь представлялся либо дилетанту, либо злодею, но не политику и государственному деятелю, каким был в то время В. Ленин. Который не стал даже рассматривать этот путь в качестве стратегического направления развития страны (лишь в тактическом плане был введён на руинах царизма НЭП, призванный смягчить и временно обустроить жизнь граждан до начала построения социализма). Ибо на руинах, даже и обустроенных, люди не живут, а вымирают. А такое издевательство над страной и народами России В. Ленин, по своей натуре, допустить не мог. Но в 90-х годах "новыми русскими" было выбрано именно это губительное для страны и её народов направление: Б. Ельцин вначале разрушил СССР, а потом взялся "обустраивать" (путём погромов и распродаж) жизнь "новой" страны на его руинах. Интерес и выгода ратовавших за этот путь "доброхотов" известны: только он позволял им держать под своим контролем ситуацию в стране и её богатства, и дать им возможность безнаказанно разграбить если не всё народное хозяйство страны, то её основные активы (бюджет страны в конце 90-х составлял смехотворную для России сумму — 20 млрд. долларов США).
Жизнь на руинах также лишает народ свободы трудиться, высказывать своё мнение, влиять на принимаемые политические и экономические решения, поскольку вынуждает его ходить на поклон к чиновникам клянчить подаяний, субсидий, льгот и прочую так называемую социальную помощь. Расчёт представителей власти простой: просящий, это, значит, уже униженный, безвольный и не бунтарь, поэтому, кто подаёт ему на пропитание, тот в его глазах и хороший, и против него народ выступать не станет. Особенно это важно было сделать для Москвы-столицы и москвичей в конце XX века, чтобы те не стали препятствовать (из регионов невозможно добровольно и регулярно приезжать в Москву, чтобы устраивать многолюдные многодневные протестные акции) установлению в стране бандитского капитализма. Осуществляя все эти выплаты (из кармана того же народа), лицемерная власть представала перед народом в ореоле патриота, поборника прав человека, и защитника ограбленного ею же народа от себя самой. Таким образом, сама защита власти от народного гнева заключалась всего лишь в своевременно кинутой народу "кости" в виде льгот, субсидий или пенсионных надбавок, которые тут же отнимались механизмами инфляции, повышением цен на продовольственные товары и "услуги" ЖКХ. Главным же, в деле установления международным капиталом тотального контроля над страной, было занять и удерживать механизмами преемственности, шантажа и подкупа все руководящие в государстве посты и должности. Как эти "доброхоты" открыто заявляли: "Мы добровольно из руководящих структур России не уйдем". Именно этот замысел и был сорван В. Лениным и И. Сталиным в начале XX века, именно этому замыслу "новые русские" всемерно помогали осуществиться в его конце. Сам замысел разграбить и уничтожить Россию в конце XX века стал возможным только благодаря тому, что в стране было уничтожено общество.
Разваливали Россию в начале и конце XX века как зарубежные, так и отечественные "патриоты". И если для зарубежных мастеров разрушительных политтехнологий злобные выходки являются естественной реакцией открытого и откровенного врага России, то отечественные критиканы-"правозащитники" и противники системного подхода в решении системных же кризисов, заслуживают ещё и обвинений в предательстве. Как в начале XX века, так и в его конце. Ибо если они выступают против революционных преобразований и за жизнь на руинах, то это решение следует расценивать не только как издевательство над народом, но и как принятие политического решения об уничтожении самой страны и её народов. Это решение было принятого в полном соответствии с доктриной А. Даллеса, поставившей цель низвергнуть Советскую власть в России и уничтожить русских: "Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить... Мы найдём своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного необратимого угасания его самосознания...". Во времена смуты конца XX начала XXI века эта доктрина реализовывалась продажами зарубежным и отечественным "хозяевам" заводов, фабрик, предприятий (со всей инфраструктурой), земель, лесных угодий и ежегодными до одного миллиона потерями населения России.
Но в начале XX века перед В. Лениным выбора практически не было, а ситуация усугублялась ещё и тем, что временем организовывать дискуссии и разрабатывать новую программу Первое Советское правительство не располагало. Выбор стратегического курса был крайне ограничен: либо браться реставрировать феодализм, либо строить заново капитализм, либо обустраивать руины, либо браться за строительство качественно новой общественно-экономической формации — социализма. Стратегический курс был взят на строительство социализма и построение советского общества, ибо он был единственной возможностью сохранить Россию-СССР в статусе единой и великой державы.
В сущности, советское общество в сфере государственного строительства заменило всем народам СССР их религии, объединив их единой, хоть и непонятной для многих марксистско-ленинской идеологией. И совершенно неважно было, понятна она народам, или нет, корректна она как концепция, или нет, имеет ли она перспективу, или нет. Важно, что она сумела прекратить войну, объединить все народы, от которых ждали только верности и работы по созданию непобедимой индустриальной державы. Эту функцию блестяще выполнил марксизм и сформулированная В. Лениным и И. Сталиным мечта: "Вперед, к победе коммунизма!". Большего, как оказалось, народам и не надо было, лишь бы власть была искренней, не предавала страну и её народы, и придерживалась выбранного направления. В итоге, по всей стране пошёл процесс воплощения этой мечты в жизнь, а значит, процесс возрождения России-СССР. Именно на эту реакцию населения делала ставку Советская власть. Расчёт её, как известно, оправдался, поскольку за десять лет титанического труда народам СССР удалось заново (но не на руинах царской России) укрепить свою страну, создать советское общество, построить государство и победить во Второй мировой войне.
Фактически, советское общество стало как бы ещё одним именем Бога, которому поверили народы не только СССР, но и многих стран мира. На тот период оно, практически, оказалось единственным в мире, которое признало культурные, моральные и нравственные ценности всех религий, традиции и уклад жизни народов СССР, сохраняло и приумножало культурные ценности вошедших в состав СССР народов. Более того, советское общество оказалось единственным в мире, которое признало равноправными все религии, в равной степени беря в качестве примера деятельность не только православных святых, но и пророков буддизма, иудаизма, ислама. Как сказано в Откровении Иоанна Богослова: "Я видел, что жена упоена была кровью святых, и кровью свидетелей Иисусовых" (гл. 17, ст. 6).
Как известно, святыми для России-СССР были не только последователи Иисуса Христа, но других религий. Все святые всех религий выстраивали общественное сознание в том или ином регионе планеты, выступая в качестве проводника воли Бога. В сущности, они являлись генераторами идей и идеологий, призванных регулировать общественные взаимоотношения. То есть, выполняли функции регулятора общественной жизни.
Как уже рассматривалось, регуляторами в каждой системе являются разные объекты. В биосистеме планеты — вода, в живом организме — кровь, в математическом равенстве — знаменатель дроби, в общественной жизни народа — идеология, в государстве — свод законов и граждане, регулятором рынка являются деньги. И поскольку общественная жизнь народа приравнивается к жизни живого организма, что в сути так оно и есть, следовательно, образ крови (регулятора жизни живого организма), фигурирующий в Откровении, есть ни что иное, как пропагандируемая тем или иным святым идеологическая концепция. Россия же вобрала и приняла ценности всех религий. Следовательно, она и была "упоена кровью" не только свидетелей Иисусовых, но и всех святых.
Много претензий было высказано в адрес Советской власти и советского общества в связи с так называемыми его действиями атеистической направленности и религиозной нетерпимостью. Высказывали их либо злопыхатели, либо дилетанты, либо открытые или скрытые противники России-СССР. Как уже упоминалось, РПЦ наотрез отказалась участвовать в создании нового государства и нового общества в начале XX века, она также категорически отказалась защищать СССР, Советскую власть, советское государство и общество в конце XX века. Непримиримая и всеразрушающая позиция РПЦ поставила В. Ленина практически в безвыходную ситуацию, и эта же её позиция в конце XX века была принята и поддержана "новыми русскими" и их правителями как единственно правильная.
Судя по делам, В. Ленин знал (хотя на словах утверждал обратное), что без религий, укрепляющих социальную структуру общества, создавать государство и общество бессмысленно и бесполезно, ибо человек, как общество и всё человечество, без Бога существовать не может. А РПЦ, сознавая свою роль и значимость в сознании народов России и в существовании самой России, не стала принимать участия в возрождении России, надеясь на скорый провал "режима" большевиков. То есть, фактически РПЦ поставила перед В. Лениным ультиматум, либо большевики слагают свои полномочия, либо они лишатся поддержки самой влиятельной общественной структуры. Этот шантаж был крайне неконструктивен, и, к тому же, безнравственным, поскольку предметом шантажа были не большевики, а сама Россия и её народы. В этих условиях браться строить государство и общество, а, значит, сохранять и возрождать Россию, было просто бессмысленно. Привлекать же к этому делу ислам, буддизм или иудаизм, проигнорировав Русскую (но не Российскую) Православную церковь, также было чревато для страны катастрофическими последствиями. Упразднять же вообще православие и делать ставку на католицизм, было равносильно уничтожению Русской идеи и отказу защищать интересы Бога на планете (у Бога изымался Его промысел). То есть, обрекать всё человечество на существование под властью дьявола, а не Бога (кроме России интересы Бога в XX веке уже никто не выражал и не защищал). В этих условиях Советская власть также находит единственно верное решение: она "отделила" церковь от государства. И не только РПЦ, но и буддизм, ислам и иудаизм. При таком решении самообман, связанный с понятиями "атеизм" и "отделение от государства", которому поддались (по инициативе Ленина) не только иерархи РПЦ, но и весь мир, выполнил поставленную Лениным задачу: общественное согласие было восстановлено. На то, что отделить от государства что бы то ни было в рамках строящейся государственной системы и принимаемых всеобщих законов просто невозможно, даже внимания никто не обратил. Также никто не обратил внимания на невозможность самого существования так называемого института атеизма, ибо этот институт целиком и полностью возник из фантазий политиков, решавших какие-то общественные проблемы.
Что же на самом деле отстаивали В. Ленин и Русская Православная церковь? О мотивации принимаемых решений говорить практически невозможно, поскольку обе конфликтующие стороны старались её не обсуждать. Но сами решения, которые каждое поколение трактует, основываясь на имеющейся у него информации, известны всем. В документах, мемуарах, исследованиях они изложены достаточно полно и ясно. Русская Православная церковь выступала за сложение большевиками своих полномочий, возрождение монархии и созыве Учредительного собрания. В сути это было уходом от прямого конструктивного диалога с властью, и смертным приговором России. В. Ленин же настаивал на отказе от повторного внедрения в стране концепции "пастуха и овец", а также на участии рабочих и крестьян в управлении государством, и построении социально справедливого общества. О том, что царизм уже исчерпал свой ресурс и разгромлен, а созыв Учредительного собрания непременно развалит Россию, иерархи Русской Православной церкви даже слушать не хотели. Их аргумент, что рабочие и крестьяне — это стадо овец без пастуха, которое в принципе не способно управлять государством, также не находило понимания ни у Первого Советского правительства, ни у народа. Какова мотивация и чего хотела Русская Православная церковь своими непродуманными действиями в то время, на самом деле вряд ли станет когда-нибудь достоянием общественности (скорее всего, она сама себе не отдавала отчёт своим действиям и помыслам). Но чего добивался В. Ленин, было известно ещё тогда: создания социалистической общественно-экономической формации и демократического общественно-политического строя. Именно эти цели скрывались за известными формулировками и лозунгами (Вся власть — советам!"), а также аргументировалась необходимость участия рабочих и крестьян в управлении государством. Мотивацией уже этих решений В. Ленина, послужила необходимость вывода государства Российского из системного кризиса.
В сущности, подмены понятий в этих формулировках нет, ибо В. Ленин говорил языком, доступным и понятным широким слоям населения. Если бы он стал говорить точными научными формулировками, то есть, о необходимости построения качественно новой общественно-экономической формации или общественно-политического строя, то его, в то время, просто никто бы не понял. И поддержки от тех же рабочих и крестьян он в то, очень сложное и действительно судьбоносное время, не имел бы. Но иерархам РПЦ, прежде чем становиться в жёсткую оппозицию, необходимо было не поддаваться сомнительным эмоциям, связанными с "простыми" ленинскими формулировками, а прояснять этот момент до конца. Не комплексовать по поводу звучащих лозунгов "Вся власть Советам!", "Вперед к победе коммунизма!" или "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", а выяснить, что на самом деле кроется за ними. РПЦ, в силу своего дилетантизма в сфере государственного строительства, даже проблемы в этом не видела. Это обстоятельство и оказалось основной причиной её непонимания сути происходящих в стране событий. Но, тем не менее, она посчитала необходимым встать в жёсткую оппозицию к Советской власти, что и вынудило большевиков пойти на крайние репрессивные меры по отношению к РПЦ и её служителей. Причём, репрессии проводились большевиками не ради упразднения или уничтожения Русской Православной церкви, а ради её же спасения. Ибо речь в то время, — как, впрочем, и в конце XX века, — шла о самом существовании России, и В. Ленин понимал, если сохранится Россия, сохранится и Русская Православная церковь, развалится Россия, и РПЦ не устоит. И наоборот, ибо РПЦ и Россия, это единая система, и поэтому, если упразднить РПЦ, непременно развалится и Россия.
Обращает на себя внимание несоответствие объявляемых РПЦ деклараций с проводимой ею же политикой. В своих проповедях и заявлениях она выступала и защищала мировоззрение, идеи и позицию Иисуса Христа, но на деле ратовала совсем за другие ценности, о чём свидетельствуют её требования к "светским" властям начала XX века (приверженность к иерархичному обустройству общества, философия пастыря и послушника и пр.). В то же время, В. Ленин отрицал и отвергал позицию и политику, проводимую РПЦ по отношению к государству и населению, а на практике повсеместно и последовательно следовал библейским рекомендациям. Не с трибун, в трудах или дискуссиях, а на деле. Об этом свидетельствует созданное им Советское государство. Этого свидетеля (проводника идей Создателя, как сказано о нём в Апокалипсисе) в конце XX века не потерпели ни "новые русские", ни Русская Православная церковь. Этого свидетеля Бога попросту казнили в 90-м году XX века при полном равнодушном (значит, она этого желала) отношении к нему и судьбам народов СССР со стороны РПЦ.
Также необходимо отметить, что Россия на протяжении всей своей тысячелетней истории ни разу не сталкивалась с жизненной необходимостью разрешения глубокого системного кризиса. Но в XX веке ей пришлось это делать дважды. Даже во времена татаро-монгольского нашествия, захвата земель и престола поляками и литовцами в средние века, русские не стояли перед необходимостью построения качественно новой или принципиально новой государственной системы в невероятно сжатые сроки. Первый раз в начале XX века это пришлось сделать В. Ленину, который с блеском сумел вывести страну из организованного отечественными и зарубежными "друзьями" системного кризиса. А И. Сталину удалось на базе ленинских решений построить великую индустриальную мировую державу. Вероятно, именно за эти свои дела спасители Отечества Ленин и Сталин подверглись гонениям (в результате предательских акций были убраны памятники, переименованы Сталинград, Ленинград и другие города) не только со стороны иноземцев, но и соотечественников-предателей. Если объективно, то осуждали и осуждают деятельность Ленина и Сталина только те, кто жаждал и жаждет гибели России (вполне возможно, что делали они это, не понимая всей картины происходящего, но предательской сути это обстоятельство не меняет). Те же, кто был ей верен и защищал её, неизменно защищали Ленина и Сталина не только с трибун, не только на фронтах гражданской и Отечественной войн, но и в так называемое мирное время, а также в своих исследованиях и трудах.
Второй раз с организованным теми же "друзьями России" системным кризисом, Россия-СССР столкнулась уже в конце XX века. Разрешила она его, пройдя смутные 90-е и последующие годы, уже с помощью своей окрепшей и возмужавшей Русской идеи, рождённой в судьбоносном Октябре 1917 года.
В памятном смутном октябре 1993 года советское общество встало на защиту советских людей и общенародной собственности от разграбления кучкой авантюристов, мошенников и жуликов своей страны. Противники советского общества, именовавшие себя демократами и либералами, расстреляв его в лице парламента из танковых орудий, объяснили своё убийство тем, что советское общество и КПСС как институты и инструменты уже морально устарели и физически износились, поэтому их надо срочно удалять хирургическими методами. Однако они ни слова не сказали, чем же заменить удаляемые основополагающие общественные структуры, основополагающую философию и идеологию. Сами же они подобной разработки создать не могли по причине своей патологической некомпетентности. Позаимствовать или купить нужную (Запад продавал ельцинской команде только те "экономические" разработки, которые обогащали Запад за счёт России, и уничтожали саму Россию) стране концепцию, как оказалось, было не у кого. Поэтому, что надо делать с руинами СССР, на которых "новые русские" вынудили жить и вымирать народы России, а себе выстроили многоэтажные особняки, после 5 октября 1993 года уже не знал никто. Но самым удивительным и возмутительным является тот факт, что нужная стране разработка, всё же, была, и находилась она в самой России. Лежала же она в столе без дела все годы смутного времени.
Особо следует отметить: придерживаться единой идеологии ради единства общества необходимо независимо от того, устарела она, или имеет еще какой-то потенциал, хороша она, или уже не удовлетворяет своими положениями не только требованиям какой-то части (партии) общества, но и большинства граждан государства. Ибо главным фактором для стабильности и единства общества является вовсе не качество идеологии, которую можно заменить в любой момент, — если будет разработана новая концепция, — а верность своему обществу, устоям, традициям (ради торжества и этой истины воевали в Чечне обе воюющие стороны). То есть, задача состоит в том, чтобы не рушить свой старый и тесный "дом" до тех пор, пока не будет спроектирован и построен новый, а хранить и ремонтировать его надо также ревностно и прилежно, как это делалось с момента его постройки. Ибо, если возникнет в обществе смута (т. е., если будет разрушен старый "дом"), то даже при наличии уже готовой разработки качественно или принципиально новой идеологической концепции, внедрить её, без силового давления (или, как любят говорить "друзья России", диктаторскими методами), будет невозможно, поскольку общество утратит саму практику восприятия новых знаний. Различные обещания, посулы и конструктивные (на первый взгляд) критические замечания и предложения со стороны ближних и дальних соседей в адрес порядков, принятых в данном обществе и стране, должны немедленно пресекаться самым жёстким образом, какими бы привлекательными и перспективными они не казались. Ибо их предложения и замечания не будут непосредственно связаны с социальной системой, эксплуатируемой в данной стране, а будут, всего лишь, рекламным трюком по пропаганде и внедрению своего образа жизни, своих устоев и своих традиций, своих капиталов и товаров с целью подчинения своим порядкам попавшего в беду народа. И поэтому эти "конструктивные" предложения будут направлены только лишь на разрушение созданной и функционирующей системы. А что же должно рассматриваться при данных обстоятельствах? Только та концепция, в которой будут комплексно и взаимосвязано проработаны все возникшие проблемы в стране, обществе и государстве. По этой причине главным условием, при создании общества, является установление единых философских и идеологических взглядов, воззрений и устоев по всей стране. При этом надо особое внимание уделить принятию в обществе единой для всех граждан системы ценностей, сохранению традиций и преемственности поколений. Именно от этой ключевой проблемы зависит успех строительства необходимой народам общественной формации. Например, у агрессора одна философия и идеология, развивающая у граждан культ силы, насилия, мировоззрение сверхчеловека, вседозволенность, власть денег и никчемность интеллекта и знаний. Миролюбивые народы зарабатывают себе на жизнь собственным трудом, лентяи же и дилетанты предпочитают воровать, или вынуждают тем или иным способом кого-то работать на своё благополучие и процветание, культивируя тем самым феодализм и рабство.
Вариантов, как обеспечить себе средства для жизни, труда и отдыха, существует достаточно много. Разумеется, каждый обитатель планеты, если он не склонен жить в обществе по принятым в нём законам, вправе выбрать из существующих вариантов наиболее ему приглянувшийся. Ибо если он не согласен с общепринятыми в государстве ценностями, нравственными устоями и общественными порядками, противоречащими, по его мнению, законам жизни, он вправе не исполнять их, а жить согласно своему разумению и пониманию жизни. Или придумать себе собственный общественный уклад жизни, согласно которому он будет иметь собственное мнение о законах жизни, честности, справедливости. При этом ему надо помнить, что существуют в Природе и законы жизни, подобные законам физики, химии, математики, неисполнение которых приводит к возникновению катастрофических ситуаций не только в государстве и обществе, но и в стране. Выбрав себе жизнь отшельника (жизнь вне общества), он не должен пользоваться наработками отвергнутого им общества, должен не вмешиваться в его дела, и не должен убеждать это общество отказываться от своих взглядов.
В СССР была выстроена социальная система, не предусматривающая использование феодальных взаимоотношений между работником и работодателем, а распределение готового продукта хотя и осуществлялось централизованным порядком, но, всё же, с соблюдением некоторых принципов социальной справедливости. На начало XX века принятие этой системы действительно явилось уникальным и революционным событием. Ибо подобных систем в мире ещё не существовало. Причина называлась неоднократно многими философами и государственными деятелями: помехой создания социально справедливого общества во все времена была алчность человека, его желание приобрести (любым способом) в свою собственность недвижимость, земли и людей, которые работали бы только ради обеспечения его благополучия и процветания. Искоренение этих пороков в 1917-м году было объявлено главной целью строящегося социализма. Однако, в создаваемом В. Лениным социалистическом государстве имелся существенный недостаток: избавившись от рабского капиталистического труда у своего господина или в фирме своего хозяина, человек вновь попадал в рабство, но уже к своей любимой Родине или государству (мы такой способ хозяйствования назвали государственным капитализмом). Смысл этого рабства заключался в том, что человек своим трудом приумножал богатство не своего соседа, родственника или зарубежного "спонсора", а пополнял закрома своей любимой Родины. Эта форма рабства хоть и являлась пороком социальной системы, но, всё же, была шагом вперёд по пути прогрессивного развития человеческой цивилизации. Отказ от социализма в действительности оказался актом предательства всего человечества. И отказалась от этого достаточно прогрессивного способа хозяйствования именно РСФСР. То есть, та республика, которая, как сказано в Гимне СССР, "сплотила навеки" народы СССР. Такое предательство возмутило многие народы России-СССР и зарубежья. Отрыто против проведения этой политики выступили чеченцы (по другой версии федеральное правительство вынудило их встать в жёсткую оппозицию к Москве, однако сути этого конфликта это обстоятельство не меняет).
Смысл войны в Чечне сегодня обывателю непонятен. Что делят "федералы" и чеченские "боевики" не знали даже сами воюющие стороны. На вершине этого айсберга было видно только желание заработать на этой войне большие деньги (федеральные войска сами продавали "боевикам" оружие), да обеспокоенность России своей целостностью (формат Союза стран обязывал к этому).
Чтобы понять смысл этой войны, надо обратить внимание на экономические и политические цели и задачи, поставленные руководством России в 1992-м году. Кучка бессовестных авантюристов и воров, заняв главные в государстве кресла, решила подхватить упавшее в 1917-м году знамя Временного правительства, и вновь попытаться поделить Россию "на суверенные и независимые субъекты федерации". Первый шаг в этом направлении был сделан практически сразу же после захвата власти: Россия как единая страна была упразднена, а вместо неё был создан формат Союза стран. Цель "новых русских" в 1992 г. не отличалась высокой нравственностью, патриотизмом, гуманизмом: что можно — присвоить, а остальное распродать по бросовым ценам зарубежным "друзьям" России. А саму Россию — развалить. Этот замысел практически им удался, поскольку в России, к началу третьего тысячелетия, образовалось множестве "суверенных и независимых регионов" со своими президентами, парламентами, правительствами и прочими органами законодательной и исполнительной власти. С этими регионами так называемая федеральная власть заключила Договора, что говорит о юридическом конфедеративном разделении территории на "суверенные и независимые субъекты". Фактически Ельцин из единой России создал Союз 89 стран, который мог распасться при малейшей инициативе как изнутри, так и извне.
Эти "доброхоты" просчитали, что после того как осуществится передел земель и собственности (или пройдёт так называемый срок давности), и они юридически закрепят в свою собственность всё награбленное и наворованное, им, для того чтобы продать это всё своим зарубежным друзьям, нужно будет стабилизировать ситуацию, и вынудить государственные органы правопорядка охранять уже себя, и всё своё наворованное. Для этого надо уговорить (или запугать) сограждан отказаться от намерений пересмотреть итоги "прихватизации", прошедшей в 90-х годах XX века. Если бы это им удалось сделать, то поставленная ещё в конце XIX века задача развала России была бы решена (в 1917 году это не дали сделать большевики). Но на пути начавшейся было стабилизации, встала война в Чечне. По существу, если не брать во внимание работу Запада и США, направленную на отделение Кавказа от России, то чеченцы военными, воровскими и бандитскими действиями выступили против кучки воров и жуликов, грабивших и продававших Россию, и в течение ряда лет с оружием в руках ставили вопрос не только о смене стратегического курса развития России, но и о создании нового политического и хозяйственного обустройства государства. То есть, на самом деле чеченцы воевали нечестными и бандитскими методами (на войне других не бывает) за целостность и благополучие России, справедливый её уклад жизни, и за честный труд. Своим вооруженным выступлением, якобы за независимость Чечни, они вынудили Москву не стабилизировать ситуацию в стране, а дальше прорабатывать вопрос стратегического курса, чем и обеспечили будущее России. Если бы обе стороны пошли по пути стабилизации возникшего в России "дикого" капитализма и бандитской "приватизации", то есть, отказались бы отстаивать справедливость военным путем, то неизвестно, что случилось бы с самой Россией. Поэтому, если объективно, то чеченские "сепаратисты" и федеральные войска вместе воевали за целостность и могущество России.
За что же воевала сама Россия? Вернее, её так называемая федеральная власть? Несомненно, вопрос у неё, на повестке, дня стоял о выживаемости и сохранении целостности страны. Но не это главное. Россия не могла допустить, чтобы один из её народов встал на путь предательства. Ибо, если какая-то часть от целого получает какую-то характеристику, значит, и всё это самое целое получает ту же самую характеристику. То есть, если бы Россия удовлетворила сепаратистские амбиции Чечни, то тем самым она признала бы факт своего предательства на все времена (напомним, оно произошло 12 июня 1990 г.). Что характерно, чеченцы в этом случае также стали бы такими же предателями. То есть, Чечня, получив независимость и суверенитет, тут же предала бы Россию, себя, и все другие народы. Сделать это она могла по причине своей неинформированности и отсутствия компетентных аналитиков, но оправданием это обстоятельство быть не может.
Столь неадекватное поведение руководства Чечни, поставило чеченцев в безвыходную ситуацию, выйти из которой мирными средствами уже было невозможно. Так, если оно согласится с взятым курсом, оставаясь в составе России, и не выступит против политики федеральной власти, то чеченцы станут такими же предателями, как и федеральная власть. Если же федеральная власть согласится с чеченцами, и даст им "суверенитета столько, сколько они его могут съесть", то и в этом случае федеральная власть подтвердит свою предательскую сущность, а сами чеченцы станут предателями. Если же чеченцы выступят с оружием в руках против федерального курса, и добьются своей "независимости и суверенитета", то в этом случае федеральная власть окажется преданной чеченцами. А, значит, и сама федеральная власть, как целое, останется на все времена предателем. Но самое удивительное то, что такую чехарду с предательством затеяли обе воюющие стороны ради того, чтобы не допустить в своём доме политики предательства. Вот в чужих домах, как это случилось в разные времена с Венгрией, Чехословакией и Польшей, быть предателями или нет, должны были решать сами обитатели этих "домов", но не СССР (СССР их только попытался отговорить от этого шага). То есть, самих венгров, чехов, словаков, и поляков. Но с чеченцами, как одним из народов России, так поступать было нельзя, поскольку надо было сохранить не только самобытность горцев, уважить их гордость, — ибо в России не должны жить народы-предатели, — но и сам "дом", носящий имя "Россия", надо было блюсти в нравственной и моральной чистоте. Поскольку, как сказано, "дом, разделившийся в себе, не устоит", его и надо содержать в чистоте, целости и сохранности. Поэтому, война в Чечне должна была длиться столько, сколько надо обеим воюющим сторонам, ибо ситуацию всеобщего предательства, "дикого" капитализма, беспредельного криминала и всеобщей коррупции действительно стабилизировать было нельзя. По этой причине и победа в этой войне на Северном Кавказе не нужна была ни одной из воюющих сторон.
Но во всей этой "предательской" истории есть одно обстоятельство, которое принципиальным образом меняет ситуацию. Ведь чеченцы взяли за данность то, что видели, и то, что им казалось очевидным: РСФСР предала всё и вся, а они, как гордые горцы, не желают жить под одной крышей с предателем. И в этой позиции их просчёт. Ибо они не просчитали вариант: а вдруг Россия не предаёт, а только блефует ради своего (и их) спасения? Реальность, скорее такова, но уж слишком чудовищной она может показаться народам, проживающим на склонах Кавказского хребта. Поэтому чеченцы этот вариант даже и не рассматривали. Тем не менее, Россия с 1991 года своего слова все ещё не сказала, и ни одной из воюющих сторон неизвестно, каково оно будет, когда кончится смутное время. Взятая Россией пауза с 12 июня 1990 г., на самом деле, является спасительной для неё. Поскольку эта политика молчания решала одну из самых актуальных, сложных и острых проблем периода смутного времени: в начале XXI века России уже точно стало известно, с "кем можно пойти в разведку", а кто предаст её на закланье, на первом же камне, заложенном под фундамент нового Иерусалима.
Возникает вопрос: а зачем России нужны подобные политические кульбиты с предательством? Ведь так можно "доиграться" и до краха. Риск действительно велик. Но он в сложившихся обстоятельствах был необходим, и может быть оправдан только в одном случае: если Россия, всё же, предъявит миру столь вожделенный для него "справедлизм". То есть, несмотря на столь жёсткое сопротивление Запада и отечественных "доброжелателей", Россия всё же сумеет построить порученный ей (но не Западу) новый Иерусалим.
Какой вариант общественно-экономической формации должна выбрать себе Россия, чтобы построить этот новый Иерусалим?
Следует иметь в виду, что в "чистом виде" ни один вариант общественно-экономической формации, ни в одной стране не существовал и не существует. Поскольку, во-первых, вычислить его и создать имевшимися в распоряжении правителей средствами научной базы и уровнем познаний и квалификации государственных чиновников не имело возможности ни одно государство в мире. Поэтому никто не знал, что это такое, и никому не было известно о самом факте существования подобного социального образования. А во-вторых, каждый народ самым пристальным образом наблюдает, и скрупулезно анализирует жизнь и способы хозяйствования, используемые у соседей. Положительный, как ему кажется, опыт он непременно (и бездумно) старается внедрить у себя, внося коррективы не только в принятую у себя идеологию, но и в понятийную систему ведения основополагающей для государства документации. В том числе, и в принятую систему ценностей. В результате, в свой вариант общественной формации этот мятущийся народ пытается привить чуждые и физиологически несовместимые элементы чужого для себя общества, взрастить их, подменить понятия, надеясь получить скорый и волшебный во всех положительных отношениях результат. Такая увлеченность "реформами" сродни действиям незадачливого конструктора, который, например, хочет "прилепить" к своей старой развалившейся бричке крылья отработавшего уже своё соседского самолета, в надежде, что та, поскольку уже не может перевозить грузы по земле, станет чудесным образом перевозить их по воздуху. В итоге у него не будет ни денег, ни брички, ни самолета, а прибыль и положительные эмоции получит только сосед. Как правило, подобный эксперимент по "обмену положительным опытом" всегда заканчивается плачевными результатами для той стороны (Россия о таких своих "реформах" череды периодов смутного времени уже может писать романы), которая опрометчиво решила поступиться своими принципами, ради обещанного нафантазированного и скорого процветания на своих землях приглянувшихся положений и порядков, бытующих в чужом доме.
Россия смутного времени в этом ряду не исключение. Более того, она является, чуть ли не лидером в покупке никому не нужных программ, которыми (не только её) пичкают в своих интересах различные национальные, межнациональные и международные конторы, типа ОБСЕ или МВФ. Вместе с тем, решение этой проблемы лежит не в планировании и осуществлении реформ. Ибо реформировать можно только действующую, функциональную систему, но не развалившуюся. Если же браться, например, переделывать паровоз в автомобиль, то эти наши действия реформами уже назвать будет нельзя, ибо мы будем создавать на базе одной функциональной системы качественно новую функциональную систему. Также нельзя называть реформой ремонт развалившейся нефункциональной системы, ибо мы будем иметь дело с практически уже не существующей системой. И поскольку она является нефункциональной, то даже утверждать нельзя, что мы имеем дело с системой. Её просто нет, поэтому и реформировать нечего (одни руины). Более того, нет самого предмета приложения наших профессиональных усилий. Поэтому, если рассматривать это положение с точки зрения государственной системы, то проблема заключается не в выборе курса реформ, а в определении (и не только) политической системы управления государством и обществом. А поскольку сама по себе система управления без предмета, которым она должна управлять является совершенно бесполезной вещью (какими бы привлекательными характеристиками она не обладала), то начинать разговор следует именно с определения этого самого предмета, которым нам предстоит управлять. То есть, поскольку система управления управляет каким-то способом хозяйствования, то и внимание наше должно быть приковано именно к определению необходимой нам общественно-экономической формации. Определив эту формацию, мы автоматически выберем и общественно-политический строй (т. е., присущую этому способу систему управления).
Таким образом, рассматривая государственную систему с этой позиции, мы, прежде чем приступить к её созданию, должны определиться в выборе, какую систему необходимо нам проектировать?
Человек в своей практической деятельности создаёт разные системы. Среди них есть архитектурные, электронные, кулинарные, технические, звуковые, идеологические (объединяющие в себе идеологии разных народов), философские (в качестве системы взглядов на различные события, явления, состояние материи). Предметом же нашего внимания является Государственная система, её построение и эксплуатация. То есть, это та система, которая объединяет в себе, — в качестве элементов (подсистем), — социальные системы, государственные и общественные структуры и институты, общественно-экономическую формацию с её общественно-политическим строем, социум и его экосистему. Кроме того, Государственную систему создают и такие институты (в качестве элементов), как производитель, посредник, потребитель, информационное поле (гумус) и поле деятельности самой Государственной системы. Это многообразие и обилие элементов приводит нас к выводу, что Государственная система является многоуровневым, многоэлементным и либо функциональным, либо нефункциональным образованием. Это обстоятельство ставит перед нами ряд вопросов, связанных с определением количества необходимых нам элементов, их местоположением в системе, роли, функциях, обязанностях и правах каждого из образовавших систему элементов.
Кроме того, создавая систему, мы должны чётко различать функциональные системы от нефункциональных, двухэлементные функциональные системы от двухэлементных нефункциональных систем, а также многоэлементные функциональные системы от многоэлементных нефункциональных систем. И не имеет значения, речь идёт о, например, технической системе, или, как в рассматриваемой нами теме, о философской (как о системе взглядов) или идеологической системе, которые мы создаём ради построения необходимого нам общества.
Систем, как известно, одноэлементных не бывает. Состоять они должны, как минимум, из двух элементов. Что характерно, двухэлементные системы бывают как функциональные, так и нефункциональные. Отличие их очевидно: если в системе происходят процессы, связанные с обменом веществ (метаболизмом), следовательно, система является функциональной. Если процесс метаболизма отсутствует, следовательно, эта система является нефункциональной.
Но существуют и работают функциональные и нефункциональные многоэлементные системы, так что выбор перед нами, на первый взгляд, представляется неограниченным. Например, трёхэлементная (многоэлементная) система: "производитель + посредник + потребитель". Если же в ней происходят процессы обмена веществ между её элементами, следовательно, она является функциональной системой, а если нет, значит, нефункциональной.
Если нам нужна сложная, многоуровневая, труднорегулируемая, трудноуправляемая, подверженная постоянным расстройствам и "болезням" система, то мы непременно должны выбрать многоэлементную (функциональную) систему. Если же нам нужна хорошо управляемая, живучая, слабо подверженная каким-либо расстройствам система, то мы должны остановить свой выбор на двухэлементной (функциональной) системе. Ибо в ней практически невозможно нарушить закон о невмешательстве в чужие дела, ибо регулировкой её работы занимаются только приоритетные взаимоотношения элементов, а её интерес направлен не на выяснение отношений между конфликтующими и конкурирующими элементами, а на выполнение своих функциональных обязанностей. Одним из этих двух элементов должна стать общественно-экономическая формация (способ хозяйствования), а другим — общественно-политический строй (т. е., система управления этим способом хозяйствования). Именно они, в качестве элементов, объединившись, и дополнив друг друга, составляют функциональную систему. Она может быть как механической, электронной, строительной или энергетической, так и государственной.
Что собой представляет Союз стран с точки зрения системы? Всего лишь набор необходимых для жизни Объединения, технологически (только лишь статьями Договора) не связанных между собой регионов (стран), осуществляющих своё взаимодействие только на базе своих договорённостей. И всё. Кто, и как управляет работой хозяйственного комплекса в регионе, это, с точки зрения самих регионов, уже значения не имеет. Ибо главным для всех объединившихся в Союз сторон является то, чтобы эти регионы обеспечивали население и договорившихся с ними предприятия нужной им продукцией. Разумеется, оговоренную в Договорах, и в указанные сроки. В силу этих обстоятельств, каждый регион Союза стран получает право использовать тот способ хозяйствования и ту систему управления, которая ему представляется наиболее эффективной и целесообразной. Поэтому, в одной стране-регионе (Союза стран) могут использоваться тиранические рычаги управления, а в другой — возьмутся за это дело аристократы, в третьей — демократы. Что касается их общего рынка, то он может быть объединён форматом одного Союза стран. С обществом уже так не поступишь. Для него жизненно важно, чтобы совместным производством управляла только одна система. То есть, либо тирания, либо аристократия, либо демократия. Смешивать всё это в "одном флаконе" (т. е., создавать Союз обществ) недопустимо, поскольку управлять такой гремучей смесью невозможно.
С точки зрения системы, общество есть ни что иное, как принятая на всей подвластной ему территории единая система ценностей, единые для всех структур общества взгляды, философские воззрения и идеологические концепции. То есть, если обобщить, то единые хозяйственные "правила игры". Но особенность такова (подробнее эта тема рассматривалась в книге "Русская идея"), что если общественность будет настаивать на тиранической системе управления, то по всей стране (единой), объединенной этим обществом, должен использоваться только принудительный труд зависимых от хозяина рабов. Если же большинство выскажется, что страной и обществом должны управлять избранники народа и лучшие его представители, то есть, аристократы, то эта система не приемлет уже рабовладения, она должна использовать для производства товара либо социалистический способ хозяйствования, либо капиталистический. То есть, систему наёмного труда. Но если же население страны выскажется за демократию, то ни феодализм, ни капитализм, ни социализм в качестве способа хозяйствования для страны и её народов физиологически воспринят не будет. Демократическими рычагами можно управлять только коммунистическим способом хозяйствования, использующего систему добровольного труда. Разумеется, как это сделала Россия в эпоху смутного времени конца XX века, можно декларативно провозгласить и демократические ценности, но на деле использовать для производства товара рабов и наёмников. Для смутного времени такой подлог и шулерский приём, является вполне нормальным поведением жуликов и мошенников, захвативших власть (или получивших её из рук предшественника) над страной и её народами.
Противостоять вышеупомянутому "обмену опытом" и "помощи доброжелателей и друзей" вполне возможно. И даже, нужно. Скандинавская идея, пожалуй, единственная в мире идея, которая не стала поддаваться каким-либо искушениям (сказался опыт Северной войны), исходящими от ближних и дальних соседей, а реализовала свой изначальный замысел организации своего общества. По причине своей некомпетентности в религиозных учениях, она даже отказалась внедрять в практику государственного строительства многие непонятные ей рекомендации Создателя, а предпочла реализовывать своё видение справедливого обустройства вошедших в её состав народов. Своим кредо скандинавы выбрали непререкаемую власть закона и союзнические взаимоотношения. Именно то, что в IX веке привлекло народы Руси (помимо греческой идеи демократии, сформулированной русскими, как практика народного правления). Просчёт русских, о котором уже говорилось, заключается только лишь в том, что они отождествили идею власти закона и Союза племён и народов с самими принятыми ими законами и практикой союзнических взаимоотношений. При этом забыли о том, что любая идея может быть воплощена разными людьми в совершенно разных решениях и формах, порой далёких от первоначального замысла. Но скандинавы решили, что лучше иметь законопослушное общество, подчиняющееся любым принятым законам, чем ждать появления в своих умах самых совершенных законов (т. е., законов жизни), приемлемых для всех классов и цеховых структур общества. Это их решение является достаточно реалистичным и взвешенным. По мнению скандинавов, любое законодательство можно заменить более совершенным, если общество не утратит традиции законопослушания, доверия к власти и способности восприятия нового. В плюсах скандинавы получили стабильность, социальный мир, относительную справедливость в распределении богатств, способность противостоять любым идеологическим диверсиям. В минусе только две позиции: невозможность создания на своей территории справедливого государственного обустройства, и ограничение уровня развития своего социума. То есть, отсутствие перспективы совершенствования своего обустройства. А значит, прогресса.
Русские же решили, что нельзя внедрять и практиковать несправедливые законы, и поэтому, чтобы не утратить перспективу и прогрессивный вектор развития, лучше жить народу в необустроенном мире и противоречивом обществе, чем лишиться самой возможности создать совершенный государственный организм. Как они говорят, от добра, добра не ищут, поэтому лучше жить в лишениях и добиваться мечты, нежели, как это сделали скандинавы, достичь удовлетворительного уровня своего благосостояния, и больше уже не мечтать о лучшей жизни. По этой причине русские, с помощью соседей, постоянно сами себе организовывали смутные времена, перенимая любые рекомендации "доброжелателей", а скандинавским народам во все эпохи удавалось избегать каких-либо социальных потрясений.
Как видим, вопрос, как трактовать пословицу "от добра, добра не ищут", так и остался предельно актуальным и в наши дни. Но История, как это стало очевидным в начале XXI века, русским выбора не предоставила, а, что называется, вынудила их ещё в конце XX века икать идеальный вариант государственности обустройства, приемлемый не только для России и русских, но и для всех народов мира. Добра нет, значит, его надо искать. А для этого необходимо решить основной вопрос в деле построения государственной системы: каким должен быть общественно-политический строй в государстве, и какой должна быть общественно-экономическая формация, чтобы по их законам могли безбедно жить в справедливом мире, как минимум, все народы России.
Помимо родовых, племенных и региональных форм существования общества, истории также известны примеры создания обществ на базе религиозных взглядов. Как, например, в мусульманском или христианском мире. Безусловно, это самый привлекательный и перспективный вариант создания общества для всех народов, поскольку в нём его устроители декларируют попытку использовать в этом деле идеологические концепции самого Создателя. К тому же эти ценности не подвержены моральному старению. Но перспективным это направление будет только при условии, если устроители этого варианта действительно обладают истинными, и действительно понятными для всех членов этого общества знаниями в сфере государственного строительства, а также сумеют понять и реализовать замысел Создателя. То есть, сумеют предложить народам не вариант своей трактовки положений и законов Создателя, а только то, что рекомендует сам Создатель. В обществах, созданных якобы по канонам какой-то религии, до сих пор такое явление не наблюдалось. Не сумели сделать это иудеи, буддисты, христиане и мусульмане, поскольку не смогли состыковать общечеловеческие интересы с государственными интересами и положениями Создателя. Также вне сферы влияния и регулирования в этом варианте остаются интересы конкретного человека, специалиста, природы. "Светской" же власти удалось предложить мировому сообществу нечто отдалённо напоминающее это подобие. Например, в советском обществе мирно уживались все религии (за исключением сект) только потому, что так называемая светская власть сумела предложить всем народам, — например, вошедшим в состав России-СССР, — понятные и приемлемые порядки в области государственного строительства и ведения хозяйства.
Такое относительно благополучное состояние социума ограничено временем. Прежде всего потому, что сформулированные и принятые человеком общественные устои начинают морально устаревать, а затем и физически изнашиваться (положения и законы жизни не устаревают и не изнашиваются). Но если ориентиры начинают теряться, а система ценностей претерпевает какие-то изменения, то в обществе неминуемо начнётся процесс его разложения. И как только в обществе начнутся процессы его социального расслоения (не по роду деятельности, а по классовой принадлежности), например, на классы, диаспоры, жуликов и честных людей, на власть предержащих и подданных, на богатых и бедных, на свободных и рабов, и как только возникнут разные варианты трактовок положений или установок той или иной религии, тут же у подавляющей части общества начнут возникать вопросы и претензии. Но эти претензии народ адресует, почему-то, не в свой адрес или в адрес церковнослужителей, что было бы справедливо, а, как они выражаются, к Богу. Дескать, раз уж Он правит миром, то зачем насылает войны, необустроенность, несчастья, болезни? При этом забывается, что человеку дано право выбора между своим видением обустройства мира, и мира, существующего согласно Законам Природы. И он вполне может не нажимать на курок, жить честно, не воровать, и не подчиняться никому, кроме требований Законов (точно так, как все мы подчиняемся положениям законов Природы — физики, химии, биологии). Чтобы как-то изменить ситуацию, обездоленная часть общества, не имея возможности понять замысел Создателя, а также уговорами или силой убедить своих властелинов изменить порядки, начинает расшатывать устои своего общества с претензий к светской власти. Не найдя правды и справедливости у политиков, они ищут её у иерархов церквей (где её также не находят), пока не попадут под влияние какой-то секты. Естественно, мира и взаимопонимания в таком обществе уже не будет долгое время (до момента возникновения понимания и принятия учения и замысла Создателя), а этот процесс его старения, умирания и разложения может длиться несколько веков, что может привести в отчаяние не одно поколение обитателей этой несчастной страны.
Следует обратить внимание на ещё один тип "антиобщественного" общества. Помимо рождённого Американской идеей "антиобщественного" общества, существует и Европейский его аналог (что естественно), отличающийся от американского большей отрешенностью от мира, и более мирным на данный момент характером. Как утверждают его создатели, — которых в свое время назвали латышами, — надо жить каждому субъекту, каждому физическому или юридическому лицу только согласно своему разумению и по своим средствам. Каждый житель не должен вмешиваться не только в дела своего родственника или соплеменника, но и ближние и дальние соседи не имеют права никому диктовать какие-либо условия и правила жизни. Даже Создателя они лишили права вмешиваться в свои дела. Дескать: "Ты уже всё что мог — сделал, и добавить Тебе, к уже созданному и сказанному, нечего. Ты создал жизнь на планете, создал нас, вот мы и живём так, как считаем нужным и необходимым". Обществом такую организацию бытия назвать действительно трудно, хотя, — поскольку эту философию воспринимают народы разных национальностей, и живут, согласно её положениям, целые регионы, — этот вариант также имеет право претендовать на этот статус. Проблема в том, что оно не сохранилось в том первозданном виде, в котором его замыслили латыши. Что характерно, и страной назвать эту формацию можно также с известной для скептиков натяжкой. Но, по всей видимости, и этот вариант её образования также имеет полное право на существование.
Возник этот вариант образования страны и организации общественного уклада жизни, как известно, еще со времен Рюриковичей, когда несогласные с варяжскими методами правления и устанавливаемыми варягами порядками жизни (прежде всего налогообложение и несправедливый передел собственности) жители некоторых поселений ушли из новгородских и псковских земель в леса Прибалтики. Организованный ими хуторской образ жизни лишил смысла их недругов и пришлых иноземцев вести какие-либо военные действия против них, ибо каждый из пришельцев-недругов мог, не применяя силовые акции, также расчистить себе землю от леса, и хозяйничать на ней по своему разумению. На тот момент земли, леса и моря хватало всем желающим мирно работать и жить.
Основным и непреодолимым недостатком этого варианта создания страны и общества, является невозможность построения на его базе государства. Если провести аналогию с архитектурным сооружением, то у латышей получилось некое строение, похожее на дом с хлипким фундаментом и несоединёнными стенами. И без крыши. Этот вариант общественной формации в принципе не приемлет какое-то единение народов или специалистов в рамках единого социума. Каждый должен жить сам по себе, и рассчитывать на собственные силы, свои знания, умения и навыки, а не ходить по соседям с просьбами помочь вспахать землю или скосить траву. Философия и идеология этого варианта допускает образование только какого-то кратковременного союза заинтересованных в нём обитателей, ради преодоления каких-то возникших опасных ситуаций или угроз со стороны природы или воинствующих соседей.
Следует отметить, что латышский "антиобщественный" вариант создания общества, и созданный вариант общественной формации на базе какого-то религиозного учения (мы упомянули мусульманский и христианский миры), достаточно схожи. При определённых натяжках, можно даже сказать, что это даже одно и то же (разница в том, что латышский вариант видит только своё, поскольку нет у него необходимого человечеству кругозора). Ибо все четыре религии, так же, как и "латышский" вариант, в соответствии с позицией Создателя, не приемлют порядков, согласно которым кто-то получает право вмешиваться в дела кого бы то ни было. Но в рамках своей епархии, каждый обитатель, прихожанин или иерарх любой из церквей просто обязан следить за чистотой веры соплеменников и паствы, и соблюдением принятых в обществе порядков. Такие же порядки установлены и на хуторах латышей. Вмешательство в дела других епархий и церквей, хотя они также непосредственно влияют на их жизнь, карается суровыми мерами. И на хуторах такое вмешательство встречает жёсткий отпор. В скобках же отметим, что "светские" власти, сопутствующие всем четырём религиям, считают нормой жизни и поведения, даже чуть ли не святой своей обязанностью поправлять соседей в принятии ими каких либо решений, независимо от их религиозных пристрастий. Исключение составляют лишь страны так называемого исламского мира, поскольку в них практически не разделены так называемые светская и духовная власти, и которые придерживаются принципа невмешательства в чужие дела.
Но это не основная характеристика, объединяющая оба эти варианта ("антиобщественный" латышский и религиозный). Главная же "зарыта" довольно глубоко, и заключается она в схожести идеологий, согласно которым существуют обе эти общественные формации. В "антиобщественном" варианте положения этой идеологии видны, что называется, невооружённым глазом. Ибо члены этого своеобразного общества физиологически не приемлют ничего, кроме идеологии дела (идеологии, предложенной нам самим Создателем). Латышам, на самом деле, одновременно близка и чужда идеология европейской коммунальной "квартиры", поскольку Европейская идея уважает право каждого субъекта иметь свой хутор и свою землю, что не противоречит концепции латышей, но считает необходимым влиять на мировые политические процессы, соблюдая свои интересы, что в "латышском" обществе не приветствуется. Также латышам вовсе несимпатична перспектива возведения над всеми "хуторами" единой "крыши", поскольку это может ущемить права и свободы каждого человека, семьи или региона. Но вполне возможно, что они, упразднив своё хуторское общество, наступив на горло собственной песне, а, также, удовлетворив своё огромное желание (возникшее ещё при Рюриковичах) отмежеваться непробиваемой и непроходимой стеной от России и русских, всё же примут идеологию Европейской идеи. Сегодня трудно сказать о степени разочарования, которое охватит прибалтов, когда они выяснят, что выбрали они себе на свой суверенитет в качестве хозяина совсем не того, кто им нужен. Разумеется, если не пересмотрят все свои основополагающие принципы в пользу европейских.
Приверженцы латышского "антиобщественного" общества достаточно терпимо относятся к манерам и агрессии американского бандитского образа жизни до тех пор, пока Американская идея и американский образ жизни не станет диктовать им свои условия, манеру и стиль поведения. Они достаточно скептически относятся к русскому "справедлизму", поскольку считают его, в отличие от своего варианта общественного обустройства, чистейшей утопией, что, однако, не мешает им хотеть выстроить свои политические и экономические взаимоотношения согласно принципам того же "справедлизма" (корни-то у русских и латышей, всё же, одни). К скандинавскому социализму они открыто выказывают свои симпатии, поскольку он не возбуждает в общественном сознании низменных, агрессивных и прочих негативных страстей, и старается придерживаться политики невмешательства в чужие дела. Однако копировать его, по примеру китайцев, которые в своё время скопировали государственность обустройства СССР и советское общество, особого желания у них не наблюдается (прибалты, по-видимому, считают, что скандинавы хоть и близки им по духу, но они пусть живут сами по себе, а мы — сами по себе). Также латыши не понимают людей, тратящих свою жизнь на ежечасное восхваление Бога или Аллаха. По их мнению, человеку, чтобы не быть нахлебником, вором или бандитом, необходимо просто работать, а не тратить драгоценное время на ежечасное восхваление Создателя (эта позиция латышей не противоречит позиции самого Создателя). Как они убеждены, человек в любой интересующей его сфере, должен сам своим трудом добывать себе средства на существование (и эта позиция латышей также имеет общие корни с русскими, которые также категорически против жизни за чужой счёт). Однако эта философия не мешала им получать от русских огромные средства для восстановления после оккупации нацистской Германией их земель, и развития своих "независимых" и "суверенных" "государств", считая все дотации и вложения русских, компенсацией, как считают обитатели земель расчищенных, за оккупацию (но уже русскими!) своих земель.
Звучит эта установка несколько необычно, поскольку в своём рвении к независимости и суверенитету, члены латышского "антиобщественного" общества по многим положениям и позициям приняли идеологию Создателя, но предпочли вывести Автора и Поборника этой идеологии, — то есть, самого Создателя, — за рамки созданного ими общества. Дескать, у Создателя есть своё дело, пусть Он им и занимается, зарабатывая на своё бытие и славу так же, как и все люди и звери, а у нас — своё дело, в котором Богу участвовать вовсе и не обязательно. Такая позиция по многим своим положениям не противоречит учению Бога, поскольку направлена она на исполнение главного требования к человеку и человечеству: трудом своим создавать благополучие и процветание не только в своём доме или государстве, но и на всей планете. За исключением одного положения: Создатель не приветствует отрешённости и обособлённости человека от общественной и государственной жизни. Исключением в Его установках является только необходимость исполнения наказания, вынесенного конкретному человеку общественным судом. В полной мере это положение относится и к монашеству: если человек грешен, он может сам приговорить себя, и удалиться в монастырь дабы искупить в нём свои грехи. Если же безвинный уединяется в монастыре от "мирских" забот, то тем самым он отказывается быть участником жизни, созданной Богом. А это уже является актом богоборчества, протестом и ропотом, которые также являются греховными поступками, поскольку человек рождается для того, чтобы быть сотрудником и товарищем Богу, и вместе с Ним работать ради процветания жизни на планете, а не ради того, чтобы уединяться в келье, протестуя против Жизни, созданной Богом. Самоустранение от "мирских" дел в монастырях и протест против необходимости продолжения рода человеческого, есть методы войны богоборцев с Создателем, но не методы служения Ему и Его делу. Этот грех (в рассматриваемых формах), как видим, в полной мере присущ и обитателям земель расчищенных.
Ещё более запутанная ситуация сложилась в странах, народы которых считают своим долгом служить Богу или Аллаху. Казалось бы, их религиозное рвение должно автоматически создавать условия, способствующие познанию и соблюдению положений, предложенной Создателем человечеству идеологии дела. Но на практике это не происходит (сказывается нежелание вкладывать свой труд в благополучие светских или церковных иерархов, подменивших собой Создателя). Причём, наблюдается это не только в исламском мире, но и в регионах, подверженных влиянию всех четырех религий. Как обрисовано нам в Откровении, поборники этого варианта мироустройства только и могут смотреть и летать во всех шести направлениях (т. е., предсказывать будущее, рассказывать о прошлом, работать с паствой, и рассказывать о райской жизни и адовых муках), "хлопать крыльями" и каждый час голосить "Свят, свят, свят!". Но при этом все четыре религии заняли позицию, следуя положениям которой работать, создавать комфортную и безбедную жизнь не только властелинам и олигархам, но и иерархам всех церквей должна только так называемая чернь, работные люди. Что нашим церковнослужителям мешает в подведомственных им монастырях или приходах (например, в том же Ватикане, или православном монастыре) создать именно тот миропорядок, который предлагает нам сам Бог? Не создают. Либо не умеют (тогда чего нам вещают от имени Бога?), либо не хотят (в этом случае они осознано встают на сторону дьявола). Как бы там ни было, они пропагандируют типичную философию иерархического рабовладельческого общества, которой и придерживаются, на самом деле, все четыре религии (иначе не плодили бы, и не обихаживали иерархов всех церквей). Причём, с таким курсом своей политики ни одна религия, согласно принятым у себя же уставам, мириться не должна. Что она и делает на словах. Ибо все четыре религии отвергают саму необходимость организации рабского варианта жизни народов, но на деле все четыре религии его культивируют (в значительно меньшей степени это делает буддизм), и всячески поддерживают. Говорит это о том, что все четыре религии, на самом деле, не знают, как надо организовывать страну справедливости, общество единомышленников и благополучное государство, а учение Бога на эту тему либо им непонятно, либо они его, на самом деле, не воспринимают и отвергают.
В жизни такую политику и взаимоотношения мы называем лицемерием. Но лицемерие в этой сфере царствует не во всех регионах планеты. Например, латыши, отказавшись от общественного своего уклада жизни и отстранив Создателя от участия в своих делах, в своем "антиобщественном" и "безбожном" варианте сумели при его создании избавиться от лицемерия, несправедливости, воровства и бандитизма. Они честно сказали, что будут жить согласно своему разумению, что помощь Бога в их делах им не нужна, и что они по правилам "антиобщественного" общества будут выстраивать все свои взаимоотношения со всеми людьми и народами. Этим они своё поведение выстроили гораздо честнее, чем это сделали все четыре религии. Не учли латыши одно: их вариант жизни без участия Бога, без страны, общества и государства оказался по природе недолговечным и не защищённым, а потому для человечества неприемлемым. А значит, их неприятие положений Русской идеи является античеловеческим, а также, всего лишь глупым капризом дилетанта. И именно из-за того, что они попытались выстроить своё бытие по своим правилам и законам идеологии дела, но, не руководствуясь законами непознанной ими божественной идеологии дела. Явная эклектика: свою философию и идеологию латыши наложили на божественную. Подобные смешивания всегда приводят к плачевным результатам (разумеется, если могущественные соседи откажут им в своей помощи). Необходимо же было использовать предложенный Создателем вариант обустройства жизни, использующий идеологию дела, но основанный не на латышских "местечковых" законах, а на Законах жизни. Рост населения и геополитические амбиции их западных и восточных соседей оставили, в сущности, от их уклада жизни практически одни воспоминания. Иначе и не могло быть. Борьба Германии, Польши и Швеции против России на Прибалтийских землях за торжество своей идеологии и "национальной" идеи (Польша в этом противостоянии преследовала другие цели) не оставила латышам ни единого шанса сохранить свою самобытность. Защищаться им было нечем, и отстаивать, как оказалось, также нечего, поскольку, свою страну, свое общество и государство сами они так создавать и не брались (сами себя лишили этой возможности). Сделали они это только с помощью России-СССР.
Вообще непонятная для многих ситуация складывается вокруг построения общества по положениям русского справедлизма. Народы, родившие Русскую идею, возвели состояние справедливости в принцип своего бытия. Причём, соблюдать его русские стараются неукоснительно и повсеместно на основе, как они думают, разумных решений, а не на сиюминутных эмоциях. На практике, по причине отсутствия внятных формулировок положений справедливого общества, всё происходит наоборот: основываясь на эмоциях, они хотят сделать всё по справедливости, а получается как всегда, себе во вред. Но что характерно, делают русские всё это, прикрываясь именем Бога и от имени Бога. Причём, их методы достижения столь благородной цели, — например, безоглядное доверие экономическим и политическим мошенникам и жуликам, неоправданная щедрость или альтруизм, — зачастую не соответствуют рекомендациям Создателя и законам жизни. Более того, ради торжества справедливости русские идут даже на нарушение Божьих заповедей, хотя и знают, что этот грех относится к категории самых тяжких. Так они, не задумываясь, идут на тотальное предательство и на суицидные протестные акции (так они протестуют против рабской своей зависимости), уничтожая себя огнём, пьянством, наркотиками и прочими "снадобьями". Уничтожают они себя не только семьями, поселениями или народами, но и жертвуют механизмами предательства своей Отчиной, государством, обществом и страной.
Но это видимая часть "айсберга". На самом деле "на плаху" русские добровольно кладут не только своё звание и должность "русский" и "голову" своей страны, но и благополучие и процветание всех народов мира. Топор они вручают агрессору-"победителю", (в конце XX века эту миссию добровольно взяли на себя семь "высокоразвитых" и "цивилизованных" государств во главе с США), на которого они и возложили функции палача благополучия и процветания многих народов мира. В результате, семь так называемых "высокоразвитых" и "цивилизованных" государств, упомянутых в Откровении Иоанна Богослова в образе семиголового большого красного дракона, получили право решать судьбу не только народов России, но и всех других стран. Добровольное же сотрудничество России со своим палачом, как это ни удивительно, также преследует цель добиться вместе с ним создания справедливого общества. Но теперь уже руками Запада. Причина такой покладистости России кроется в её детской наивности и в лукавости Запада, который на словах строит демократию, а на деле — аристократию. В результате, ситуация, сложившаяся вокруг этой проблемы из-за позиции России, оказалась для всей человеческой цивилизации на редкость тупиковой. С одной стороны, Запад наотрез отказывается дать разрешение России строить на своей территории милый ей и спасительный для многих справедлизм, а Россия, согласившись на роль прислужника Запада, умоляет его построить у себя это общество, чтобы потом получить легальную возможность скопировать свой, но созданный уже западными "вершителями судеб" вариант справедлизма у себя, на своих землях. То есть, добровольно отдать рафинированному дилетанту своё дело, ради которого она Богом создавалась, и к которому она готовилась тысячу лет своего нищенского существования. Но такого поворота событий в принципе быть не может, поскольку Запад, построивший себе общества по положениям Американской и Европейской идеи, даже и мысли не допускает строить у себя демократичное, справедливое общество. Демократия у него фигурирует только на фасаде на вывеске и в политической риторике, но не в делах. Нынешнее же своё существование под властью аристократов, Запад полностью устраивает, и он не намерен допустить ситуацию, чтобы в мире появилось государство с другим каким-то общественно-политическим строем, будь то тирания или демократия. Тем более, не с псевдодемократией, как у него, а с настоящей. В результате этого предательского отказа России строить у себя "справедлизм" (кроме неё никто не может это сделать), страдает вся человеческая цивилизация, поскольку самостоятельно, без поводыря, — функции которого должна была взять на себя Россия, — вся цивилизация не в состоянии найти выход из столь масштабного политического, экономического и экологического (системного) кризиса.
Но и в этих взаимоотношениях России и Запада существует элемент непримиримой конфронтации. Противостоят русские этой бессовестной экспансии весьма своеобразно: они, не задумываясь, готовы по велению Запада уничтожить своими руками и само своё звание и должность "русский", заменив его бесхребетным "россиянин", если, по их мнению, в мире не соблюдается сам принцип справедливости. Угроза более чем серьёзная, ибо развал России повлечёт за собой неконтролируемые никем катастрофические последствия в той же политике, экономике и, что самое существенное, экологии. По убеждению русских, в таких условиях, когда народы мира поклоняются американскому денежному мешку и славят право силы и насилия (но не Бога), жить и работать бессмысленно. При этом им и в голову не приходит винить во всех своих и мировых бедах самих себя. Ибо на стыке времён вопрос будущего мироустройства и судьбы человечества должны решить сами русские, поскольку все другие народы, которым Россия хочет передать своё дело, уже отказались от этой миссии. Значит, утратили право претендовать на её осуществление. Русские просто не понимают, что можно и не давать столько властных полномочий этому семиголовому дракону, а мир справедливости должны построить по "чертежам" Создателя на своей территории именно они сами, не оглядываясь на уровень жизни и авторитет своих дальних и ближних соседей, и не спрашивая их мнения и разрешения. Ведь на планете сегодня только они имеют возможность выражать и защищать дело и интересы Бога. России же, чтобы возродиться, необходимо не стенать о своей несчастной доле, а, всего лишь, воспользоваться предоставленными ей правами и возможностью, и взяться за строительство царства справедливости по "чертежам" Создателя.
В основу своего общественного уклада жизни русские заложили положения Русской идеи, суть которой является православный Божий промысел и Союз племен и народов. Однако трактуют они эту формулировку, по примеру практически всех своих соседей, некорректно. Например, согласно выставленному на всеобщее обозрение и зависть разукрашенному в красочные тона фасаду американского общества, созданного по положениям Американской идеи, принятыми и утвержденными принципами должны стать право силы, власть кошелька, вседозволенность и двойной стандарт. А суть Американской идеи, это Договор деловых людей, который не предусматривает применения силовых акций и подкупов, поскольку эти методы присущи бандитам и мошенникам. Хотя американцы и далеки от предложенных Богом положений, они всё равно навязывают свою систему ценностей всему мировому сообществу, убеждая его, что только США являются выразителем и проводником воли Божьей на всей планете. То есть, для достижения поставленных целей, согласно положениям Американской идеи и занятой американцами позиции, не только можно, но и нужно использовать любые средства, поскольку они, якобы, исходят от самого Бога, а США их только проводят в жизнь. Вплоть до физического уничтожения противников столь агрессивного противостояния, применяя при этом и атомное оружие. Как настаивают американцы, разрешение жить согласно этим принципам распространяется только на служителей и сторонников Американской идеи и американского общества, которые, также по их замыслу, и должны войти в "золотой" миллиард. Все остальные народы и страны должны сверять свои выводы только с декоративным расписным фасадом американского "общества". Делается это всё безобразие американцами во имя Бога и под флагом Бога, что на самом деле, является верхом лицемерия и надругательством над Богом. Русская Православная церковь и правители России, по дурному примеру своих европейских и заокеанских "друзей", также трактуют суть и намерения Бога на свой манер: у Бога своя компания и своё дело, а у нас всё своё. Хотя они и вносят в эту тему мотивы, связанные с понятиями Святая Русь, православие и необходимость служения Богу и его делу, признавая тем самым Его законы, великую власть и вселенскую значимость Создателя.
На самом деле Божий промысел заключается не в деятельности иерархов и служителей РПЦ. Ибо их работа, хотя и расписана до каждой тесёмки и каждого слова и жеста, это, всё-таки, промысел самих иерархов и служителей церкви, но не Создателя. Ибо Бога они только могут просить помочь им в их общественных, богоугодных и духовных делах, которые вовсе не обязательно могут быть промыслом Божьим, что и подтвердила многовековая история России и РПЦ. Например, богоборчество РПЦ периода с 1917 года до окончания смутного времени в XXI веке. Промысел же Божий заключается в построении обещанного Создателем человеку святого нового города Иерусалима (свода законов справедливого обустройства). То есть, царства справедливости, которое отказались возводить уже практически все народы мира (в том числе и иерархи РПЦ), и которое должно быть возведено только русскими по "чертежам" и рекомендациям Создателя. Особенность этих "чертежей", изложенных в Библии, такова, что никто не имеет права подвергать их сомнению, "модернизации" или переработкам (существует авторское право). Ибо кредо Бога, это власть закона, а не вседозволенности рафинированного дилетантизма. Поэтому и царство справедливости должно строиться по законам жизни, а не по понятиям политиков и "избранных" аристократов. Согласно положениям законов жизни, человек обязан только исполнять ему предписанное, и строго в те сроки, которые указаны в Библии, ибо сам он не имеет необходимых для этого дела знаний. Поэтому, на свою инициативу и на своё видение проблем и их решений, касающихся построения царства справедливости, у человека прав нет.
Что же обязана сделать Россия, чтобы построить порученный ей святой город Иерусалим? Выше мы уже выводы сделали, и необходимое направление определили: справедливое общество мы сможем создать только тогда, когда построим Коммунистическую общественно-экономическую формацию, которая управляется только рычагами и механизмами демократического общественно-политического строя.