---

Глава 5. "Там русский дух, там Русью пахнет"

Сама идея обустроить свою землю государственностью возникла у народов, образовавших в своё время Россию, в связи с острой необходимостью, продиктованной постоянным накалом криминальных страстей и начальнических амбиций доморощенных князей. Народы этой богатой и благодатной земли, измученные постоянными междоусобными войнами и распрями, бандитскими нападениями и прочими криминальными выходками доморощенных и соседских злодеев, вынуждены были, поправ свои патриотические чувства, пойти на унизительный с точки зрения международных отношений акт: просить враждебных к себе иноземцев прислать в Новгородскую землю варяжского конунга, и навести в ней порядок. В результате всех переговоров, княжить на Русь пришли, как известно, братья Рюриковичи со своими дружинами.

Вот как описывает эти события Н. Карамзин в своей «Истории государства Российского».

«Начало российской истории представляет нам удивительный и едва ли не беспримерный в летописи случай. Славяне добровольно уничтожают своё древнее народное правление и требуют государей от варягов, которые были их неприятелями. Везде меч сильных или хитрость честолюбивых вводили самовластие (ибо народы хотели законов, но боялись неволи): в России оно утвердилось с общего согласия граждан…»³¹. Доведённые беспорядками до отчаяния, а также по требованию своих государей, народы будущей России вынуждены были письменно обратиться к своим недругам: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; идите княжить и владеть нами». Действовали они хоть и в унизительных для себя обстоятельствах, но, как нам известно, весьма грамотно и умело. Согласно существующей технологии создания государственности обустройства племён и народов с так называемого «чистого листа», необходимо было осуществить множество сопутствующих этому делу процедур, включая сюда не только создание парламентской структуры и организацию всеобщего референдума, но и образования посольств и комиссий. Позиции сторон они также обозначили исходя из высших требований морали, нравственности и честности: былые распри и конфликты между обеими сторонами забывались, а новые взаимоотношения должны были выстраиваться на основе честности, справедливости и благожелательности. Случай действительно беспрецедентный, ибо мир таких взвешенных и в высшей степени ответственных политических решений ещё не знал. Дань отдавалась не силе или хитрости, а знаниям, богатому положительному опыту, честности и справедливости. Свой аванс в этом отношении объединяющиеся в Союз народы варягам выдали, и те его приняли, взяв тем самым на себя обязательства построить государство на новых землях подобное тому, какое было уже построено на их землях. Для Скандинавской идеи и её проводников-варягов выполнение достигнутых договорённостей становилось не только делом чести, но и акцией по проверке в деле, заявленных возможностей Скандинавской идеи. И если одна сторона обязана была ещё и ещё раз взвешивать своё решение о приглашении чужеземцев к себе «княжить», то другая сторона должна была прилагать вдвое больше усилий, чтобы предельно объективно оценить свои возможности, и возможные последствия намеченной ими акции по созданию нового Союзнического государства.

Произошло ли это в действительности? По всей видимости, нет, поскольку будущие обитатели земли русской либо не удосужились, либо не имели возможности досконально изучить скандинавский вариант государственности обустройства (их оплошность исправил Пётр I), а варяги, ослеплённые небывалым успехом и детским доверием русских, не удосужились на ещё одну экспертизу и проверку своих возможностей. Русские поверили многочисленной и массированной рекламной кампании, а варяги, ослеплённые к себе вниманием, не стали проигрывать возможные варианты последствий своей деятельности. Более того, они совершили грубейшую технологическую ошибку, отказавшись от проведения мероприятий по изучению «геологии» на своей будущей «строительной площадке», и поэтому так и не смогли по достоинству оценить основного, как выяснилось впоследствии, и рокового своего в России противника – практику народного правления (русскую демократию). Просчёт и легкомыслие варяжского конунга и его дружины, как это выяснилось почти тысячу лет спустя, принесли Скандинавской идеи трагические последствия. Если бы только варяги обратили внимание на существование и работу Закона о невмешательстве в чужие дела, то они непременно выбрали бы другую стратегию и тактику внедрения Скандинавской идеи на русских землях. Такие тонкие, в общем-то, «хирургические операции», как уже отмечалось, требуют специальных мероприятий, условий и инструментария. Всего этого в наличии у варягов не было, за что и поплатилась, в конечном счёте, сама Скандинавская идея.

Что касается русских, то вины их в этом деле нет, поскольку не они являлись авторами и разработчиками Скандинавской идеи, и поэтому отвечать за её работу не обязаны. О технологии её внедрения они и понятия не имели (как, впрочем, и сами варяги). Тем более, они не знали ни о каких инструментах, формах и методах пропаганды и строительства. Своё дело, которое обязаны были осуществить русские, они выполнили на достаточно высоком уровне: в меру своих сил и возможностей народами будущей России был создан если не Верховный Совет, то нечто ему подобное. Русские наделили его надлежащими для решения столь судьбоносной и масштабной задачи функциями и полномочиями, выполнили требования варягов о референдуме и создании необходимых для работы условий.

Как известно, в то время это решение приняли всего четыре народа, которые и создали объединённый парламент с упомянутыми полномочиями. Названия национальностей этих народов нам хорошо известны: новгородские славяне, кривичи, весь и чудь. Причём, на тот период только новгородцы, кривичи и финны сумели создать нечто похожее на союз, плативший какую-то дань варягам-русь. Все остальные племена и народы были «свободными», «независимыми и суверенными». Следовательно, остальные народы (весь и чудь) новгородцам и кривичам пришлось убеждать вступить в создаваемый ими новый Союз, обещая этим народам мир, благополучие и процветание. Что касается финнов, то те сами несколько позже изъявили желание участвовать на равных в создаваемом новом государстве, увидев воочию результаты затеянного Рюриковичами строительства Российского государства. В свою очередь, узнав спустя какое-то время все выгоды созданного нового союзного государства, и Киев решил присоединиться к нему. Причём, инициатива его была такова, что он, в этом Союзе, непременно хотел играть одну из ведущих ролей: признав за Великим Новгородом статус Отца городов русских, Киев добровольно взял на себя функции и роль Матери городов русских.

В том судьбоносном 862 году созданный силами четырёх народов парламент, соблюдая технологию строительства государства, должен был выполнить главную свою миссию: отобрать для рассмотрения и утверждения на референдуме всех четырёх народов необходимую в качестве основы для создания государства базовую идею. История умалчивает обо всех перипетиях проводимых в то время дискуссий на эту тему. Нам известен только лишь их итог, предсказать который не составляло труда любому аналитику тех времён: была выбрана союзническая идеология Скандинавской идеи. Но, тем не менее, мы не можем не отметить тот факт, что выбор у созданного объединённого парламента был достаточно велик. Список процветавших и процветающих государств и империй, которые можно было взять в качестве примеров к подражанию, к тому времени у них был довольно обширный. Достаточно вспомнить Древнюю Грецию, Византию, Рим, Древний Китай, Древнюю Индию, Египет. Знаниями, легендами и слухами об укладе жизни этих и других народов в то время мир также был полон, как и в наши дни. Наши предки также получали достаточную информацию об особенностях уклада жизни народов Европы и Азии. Но их выбор, всё же, пал именно на Скандинавскую идею. Случайно было это, или же хорошо продуманным шагом, значения не имело тогда и не имеет сегодня. Если объективно, то на то время, учитывая политическое и экономическое состояние государств, этот выбор был действительно самым удачным и перспективным. Порок заключался лишь в том, что ни та, ни другая стороны не знали, как его следует реализовать на практике. Если бы в то время за столом переговоров поднималась и обсуждалась эта тема, то при надлежащем подходе и необходимом уровне анализа, обе стороны непременно пришли бы к выводу, что небывалый успех их ждёт на пути внедрения Скандинавской идеи, наделённой некоторыми, присущими русской душе характеристиками. Надо полагать, что бдительность русских парламентариев в этом вопросе усыпили объявленные и действительно отвечающие многим требованиям характеристики Скандинавской идеи. Они, в то время, на первый и поверхностный взгляд, как нельзя лучше соответствовали характеру и чаяниям обеспокоенных своей судьбой четырёх народов.

Помимо того, что союзные племена и народы приняли столь неординарное решение, они пошли на следующий, ещё более шокирующий с точки зрения сегодняшних сепаратистов и националистов шаг: эти народы, включая сюда и киевлян, добровольно отказались от такого понятия, как национальность, справедливо рассудив, что на этом поле взаимоотношений их ждут одни беды и раздоры. В какой форме произошёл этот отказ, неизвестно. Было ли это письменное или какое другое соглашение, история об этом также умалчивает. Нам только известно, что своё вновь созданное государство они не стали называть по имени какого-то одного народа, как это принято в мировой практике и по сей день. Ни новгородцы, ни кривичи, ни весь, ни чудь, ни финны или киевляне не стали предлагать и настаивать на своём имени, понимая, что если будут удовлетворены их националистические амбиции, о перспективах созданного союзного государства вести речь могут только ограниченные и наивные люди. В то время было принято единственно верное решение: не привязывать название нового государства к названию какой-нибудь национальности, а дать ему нейтральное и всех устраивающее имя – Русь. Все обитатели этого союзного государства, независимо от их национальности или языка, должны были именоваться русскими. Таким образом, слово «русский» вовсе не означает название национальности, как это сегодня принято понимать в России³², а определяет общее название всех племён и народов, выбравших в качестве формы организации своего общежития союзнические и сотруднические взаимоотношения равноправных этнических субъектов. То есть, «русский», это не национальность, а должность – защитник союзнических взаимоотношений народов. Кроме того, что явилось существенным отступлением от положений Скандинавской идеи (именно это качество отделяет Скандинавскую идею от Русской), русские, после крещения Руси, взяли на себя ещё обязательства быть защитниками и выразителями интересов Бога. Отход от этих позиций и договорённостей квалифицировался всеми сторонами союзного государства как предательство. К сожалению, в конце ХХ века и этот пункт столь судьбоносного и давнего Договора был основательно забыт и предан всеми русскими. В том числе, живущими сегодня на Украине. Все эти обстоятельства столь давних событий дают нам основание сформулировать Русскую идею организации человеческого общежития: это православный Божий промысел, и Союз племён и народов.

Как известно, на призыв столь сильно поражённых социальным недугом народов, откликнулись в 862 году братья Рюрик, Синеус и Трувор. Прибыли они «княжить» на новые для них земли не одни, а имея в своём подчинении проверенные в ратных походах дружины. Этот факт впоследствии дал оппозиции повод обвинить варягов-русь в оккупации их земель. Более того, эта злая память оккупации чужеземцами своих земель укоренилась именно у тех, кто ушёл от рюриковских дружин в леса Прибалтики. Их впоследствии назвали характерным именем: латыши. То есть, обитатели земель расчищенных.

Когда у объединившихся народов пелена эйфории в связи с созданием нового союзного государства спала, они вдруг обнаружили, что все сказки о скорой счастливой и справедливой жизни, являются всего лишь красивой обёрткой на несвариваемом для их «желудков» «лакомстве». Тут же по селениям поползли слухи об оккупации иноземцами их земель, стали возникать бунты и акции гражданского неповиновения. Чтобы усмирить их, Рюрику пришлось, чуть ли не самому проводить публичные казни на Новгородских площадях, дабы навести обещанный им порядок.

Что касается непосредственной причины, породившей многочисленные бунты и протесты, то ею, по устоявшейся традиции, стал порядок, регулирующий использование принятого принципа собственности. Согласно новому для русских этому порядку, поля, луга, леса, пруды и речки должны были получить своего хозяина, то есть человека, ответственного за их состояние. Смыслом этого закона, естественно, стала необходимость пресечь хаотичное использование всех имеющихся у народов природных богатств. Хозяин, получивший в собственность тот или иной участок, обязан был следить за состоянием вверенного ему объекта, и регулировать процесс его использования в соответствии с известными в Скандинавских странах законами о социальной и производственной справедливости. Камнем преткновения на пути реализации этого закона, стали русский характер и ностальгия по недавно прошедшим временам практики народного правления. В итоге, если в Скандинавских странах эти законы получили всеобщее одобрение и работали, то в России они были повсеместно встречены враждебно. Да и как народы столь обширных и богатых земель могли согласиться после практики демократического правления внедрять порядок, диктующий им бюрократические взаимоотношения с властью, согласно которым каждый житель вынужден просить каждого чиновника или владельца разрешить пойти в лес за дровами, строительным лесом или же на охоту? По этим (и другим) причинам Скандинавская идея не нашла себе благодатной почвы на новых землях, что и предопределило её, в общем-то, обидное для Скандинавской идеи забвение на этих землях.

Справедливости ради следует отметить, что Дом Рюриковичей всё же выполнил свои обещания и обязательства. К концу XVI века последний царь из рода Рюриковичей всё же сумел и успел создать государство Российское, чем и выполнил перед Историей и русским народом свою миссию. Правда, случилось это не так скоро, как этого хотели народы России в 862 году. Но раньше сделать это Рюриковичи по изложенным выше и ниже причинам физически не могли. Эстафету дальнейшего развития, связанную уже с другой политикой, другими целями и задачами, – а именно, воспитанием, образованием России, её ростом и возмужанием, а также наделением её русским характером и русской душой, – в России должен был взять на себя уже другой род. Ибо технология создания, формирования, воспитания и образования государства также требует соблюдения порядка прохождения определённых циклов и применения различного «инструментария». В случае с Россией род Рюриковичей, в роли своеобразного инструмента, свою функцию по созданию государства Российского уже выполнил, и поэтому должен был уступить место другому, Дому Романовых.

Строительство государства Российского по «чертежам» Скандинавской идеи сопровождалось огромными трудностями. Его, даже, можно отнести к разряду уникального опыта возведения человечеством подобных государственных сооружений. Ибо строилось государство Российское не на основе знаний и общественного согласия, а на эмоциях, интуиции, в раздираемом непримиримыми противоречиями обществе. Естественно, имея такой набор данных, Рюриковичам ничего не оставалось, кроме как браться за рычаги военных акций, чтобы с их помощью устраивать на всей подведомственной им территории мир и согласие. «Что посеешь, то и пожнёшь», гласит русская пословица. В данном случае политику Рюриковичей в этом вопросе можно рассматривать как блестящую иллюстрацию заложенной в пословице истины: сеяли они насилие, а в качестве реакции от населения получали бойкот и протестные кровавые акции. Или исход населения, как это осуществили в своё время будущие латыши. Причём, технологию строительства нового государства скандинавские «прорабы» выбрали крайне противоречивую. В то время, когда одна половина, состоящая из сторонников строительства и стабилизации общества, возводила государство Российское, другая, состоящая из сторонников практики народного правления, с таким же рвением и настойчивостью его разрушала (это противостояние за все века существования России-СССР так и не разрешилось). Такая практика строительства государств уже была хорошо известна мировой общественности. Но уникальность её применения в России состоит в том, что втянутыми в этот процесс оказались не две стороны, обитавшие в то время на относительно малой территории планеты, а многие государства. Ибо каждое из них имело свой неподдельный интерес к России и её богатствам. По их представлениям, – сохранившимся, судя по небывалому ажиотажу в финансовых и торговых кругах и по сей день, – этот край для них ассоциируется с образом собственной кладовой, в которой находится всё необходимое для их безбедной жизни. А сами русские для них были чем-то вроде добытчиков, хранителей и доставщиков этих богатств.

В основном эта своеобразная технология строительства государства Российского проявлялась в довольно широком диапазоне и выражалась в различных созидательных и разрушительных формах – от банальной уголовщины, до всеобщей смуты и вооружённых выступлений. Впоследствии все эти многочисленные конфликты были названы историками междоусобными войнами князей, хотя они и имели в своей основе ярко выраженную идеологическую и политическую подоплёку. Нетрудно догадаться, что корни этих конфликтов лежали в несогласии многих поселений расставаться со столь привычной и милой их сердцу практикой народного правления. Эта верность делам своих отцов и дедов не позволяла им дать согласие на организацию своего уклада жизни по диктуемым варягами правилам. «Мы не забудем песен отцов», таков был девиз противников новых порядков. Эти «песни» русский народ «пел» во все времена, вплоть до окончания смуты, организованной «доброхотами» в конце ХХ века. И с этим протестом, – из-за упомянутого уже несоблюдения технологии строительства, – ничего нельзя было сделать. Чтобы преодолеть начавшуюся реакцию отторжения идеологии Скандинавской идеи из славянских земель, инициаторам её распространения следовало бы вначале подавить иммунную систему этих народов, являющуюся неиссякаемым и живительным источником их любви к своей земле, и только после этого браться за проведение работ нулевого цикла по сооружению нового государства. Вполне возможно, что эти вопросы и прорабатывались варягами, но результатов, или каких-либо других свидетельств работы в этом направлении, пока не обнаружено.

Для Дома Рюриковичей это обстоятельство было не единственной помехой. Помимо упорного, молчаливого и жёсткого сопротивления коренного населения внедряемым новшествам, новые Великие князья должны были также постоянно отражать и набеги внешних врагов России, которые не упускали случая использовать в своих интересах распри князей и воевод.

Но и на этом не заканчивался список неразрешимых проблем, с которыми столкнулись Рюриковичи. К ним добавились ещё и свои, доморощенные, связанные с так называемым человеческим фактором. Как и во всяком рабовладельческом обществе, наделённые властными полномочиями варяги и ближайшие их сподвижники и военачальники, поражённые алчностью и одурманенные ядом вседозволенности, не упускали случая прибрать к рукам всё то, что могло пригодиться лично им. Могли ли, например, киевляне подумать в те далёкие годы, что пришедшие из земель Великой России их спасители Аскольд и Дир, являются для России всего лишь самозванцами, клятвопреступниками, предателями и банальными рэкетирами? Если бы киевляне обратили внимание на юридическую сторону их прихода, ознакомились бы с целями и задачами похода русского посольства в Константинополь, с выданным мандатом и полномочиями, то не спешили бы благодарить этих военачальников и ратников за оказанную им действительно спасительную помощь. Не стали бы киевляне впоследствии осуждать и русских, за то, что те учинили над их любимцами столь коварную казнь. Ведь братская помощь, как это оказалось в диковину киевлянам, должна быть бескорыстной, и не должна осуществляться диктаторскими и силовыми методами, какими повседневно пользовались упомянутые русские военачальники и руководители посольства.

Не искоренил из народной памяти тоску по практике народного правления и факт построения Иваном Грозным государства Российского по канонам, как старался это делать Дом Рюриковичей, Скандинавской идеи. Традиции и память в народе о былых временах всё ещё были живы, и повсеместно заявляли о себе бунтами, бандитскими налётами, восстаниями. В этих условия царь должен был либо организовывать диалог с подданными, либо принимать жёсткие меры по подавлению терроризма и сепаратизма. В свою очередь, логика строительства и развития государственности обустройства, уже требовала от него в то время принятия мер по смене формы существования государства: либо оно должно было развалиться на самостоятельные независимые и суверенные государства, либо вновь вернуться к практике народного правления, либо перейти на качественно новую ступень – империю. В связи с этими обстоятельствами, перед царём нарастал, подобно снежному кому, такой ворох проблем, что справиться с ним, призвав весь интеллект страны, было уже невозможно. И чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля, следовало либо незамедлительно выдавать готовые решения проблем, либо мечом призвать все народы к повиновению. Была выбрана, как известно, власть секиры и плахи.

В середине XVI века ни первый, ни второй, ни третий вариант были нереализуемы. К созданию имперских взаимоотношений ни царь, ни его окружение, ни сам народ готовы не были. Что это такое не знал в то время практически никто, ибо известные примеры Византии или Рима в России, по понятным причинам, не работали. Возвращаться же вновь к практике народного правления Дому Рюриковичей было нельзя, поскольку этим шагом перечёркивалась не только вся затея варягов-русь по созданию государства Российского, но и все планы и мечты Скандинавской идеи. Выглядеть же в глазах Истории лжецами, банкротами и бесчестными людьми Рюриковичи и выразители интересов Скандинавской идеи, естественно, не могли и не хотели. К тому же, этот безрассудный шаг³³ ничего бы и не дал, поскольку практика народного правления возможна только при достижении мира, стабильности и отсутствии агрессора. Да и была она уже всеми основательно подзабыта. Как следует восстанавливать в государственном организме практику народного правления, уже не знал никто. Ибо существовала она в то время только в сказаниях, песнях и былинах, но не в чертежах, расчётах, разработках или программах. Поэтому, кроме очередной всеобщей гражданской войны, оппозиция тех времён, пойди она на воссоздание практики народного правления, ничего бы не добилась.

Что касается расчленения России на мелкие княжества, то последствия этого шага были известны в то время даже безграмотным обывателям и крестьянам. Удержать Россию, раздираемую столь глубокими противоречиями в тех условиях, могла только секира, которой Иван Грозный и пользовался повсеместно достаточно успешно при разрешении злободневных проблем. Объяснить ситуацию и её возможные пути развития, он ни соратникам, ни сподвижникам, ни соотечественникам, ни оппозиции, ни населению возможности не имел (как, впрочем, и все последующие правители России-СССР). Ни в устной, ни в письменной форме. Его просто не стали бы слушать, не то, что вникать в суть ситуации и планируемых им мер по преодолению кризисных явлений. Народ и государственные структуры, как это ещё с детства понял Иван Грозный, воспринимают только язык поступков и действий, и весьма скептически и неоднозначно относится к слову.

В своём развитии Россия XVI века оказалась на том же перекрёстке, что и былинный богатырь на своём перепутье. К чести её она не стала выбирать левый путь, взявшись за авантюрное возрождение народовластия. Отказалась она также и от правого националистического пути, целью которого было раздробить её на многие удельные княжества. Выбрала она прямой курс: через смуту – в империю. Как оказалось, только этот путь в тех условиях не только сохранял ей возможность выжить и удержаться в статусе страны, но и родить впоследствии свою Русскую идею. Причём, не с чертами Скандинавской идеи, а ту, о которой народы России мечтали ещё до рождения России. В итоге, то, что России было предначертано Судьбой, она, несмотря на огромное сопротивление чужеземцев, и отечественных смутьянов и предателей, всё же сумела выполнить. Но тут же, в конце ХХ века, умудрилась предать всех и вся. В том числе Бога, собственную мечту и «национальную» идею, сутью которой как раз и является идеология народовластия.

Достигнуть намеченной вершины можно разными путями. У каждого народа и у каждого государства к ней имеется собственный маршрут. У России он лежал через идеологию самовластия, и этот выбор, как уже отмечалось, был не спонтанным, а осознанным (пусть и на уровне интуиции) и, как подтвердила практика, правильным.

Курс «на самовластие» был выбран не случайно. Его настойчиво диктовала уже прижившаяся во многих регионах России Скандинавская идея, несмотря на физиологическое её неприятие со стороны коренного русского населения. И если учесть, что этой идее право диктовать свои условия были делегированы самим фактом её приглашения на эту роль, а также её функциями характеристиками, то не прислушаться к рекомендациям Скандинавской идеи мог только махровый дилетант. Либо предатель. Дом Рюриковичей, в том числе и Иван Грозный, как известно, не был ни тем, ни другим. И поэтому, согласно объявленным в те времена «правилам игры», просто обязан был строить Российское государство на постаменте самовластья. Если точнее, то пока только лишь возводить этот самый постамент. И если учесть, что этот род, взял на себя обязательство построить государство Российское, а также взвалил на себя груз ответственности представлять на мировой арене интересы Скандинавской идеи, то становится понятным, что выбора у этого Дома, кроме как курса на самовластие, практически не было. Всё это, а также ещё ответственность за страну и судьбу её народов, накладывали особый отпечаток на деятельность всех князей и царей (но не королей!) Дома Рюриковичей.

Непримиримый конфликт между идеей народовластия, идеей самовластия, идеологией Скандинавской идеи и интересами народов России не мог не привести к глубокому и чрезвычайно острому кризису. В той тупиковой ситуации, возникшей в середине XVI века, распутывать имеющимися у Ивана Грозного средствами затянутый тугой узел проблем возможным не представлялось, что и явилось причиной объявившейся в скором времени смуты (та же участь постигла русских и в конце 80-х годов ХХ века). Понимал ли Иван Грозный всю безысходность складывающейся ситуации для рода Рюриковичей? По всей видимости, не разумом, а чутьём и интуицией, (что, по всей видимости, и явилось одной из причин убийства своего сына). Основания для подобных выводов у Ивана Грозного были: Судьба так и не одарила его достойным Российского престола наследником, несмотря на его многочисленные попытки переломить её линию. Этот факт всегда и во все времена трактовался царствующими особами как знаковый, предупреждающий их о грядущих неблагоприятных переменах и катастрофических для их рода событиях. Глядя с ужасом в глаза надвигающейся на Россию смуты, как это отражено в известной картине И. Репина, он вынужден был принести в жертву на алтарь Судьбы не только своих наследников, но и весь род Рюриковичей. Тем более что не только он, но и вся Россия в то время уже физически ощущала необходимость кардинальных перемен, прихода к власти нового Дома³⁴. С точки зрения одушевлённой биологической системы, каким является человек, понять царствующий Дом можно: Судьба тебя использовала, и поместила на все времена на полку архива Истории. Но с точки зрения соблюдения технологии развития государства, этот период «обработки Домом Рюриковичей» Россия уже прошла, и ей, для дальнейшего самосовершенствования, нужен был уже другой «инструмент». Этими «инструментами», как это определили сегодняшние аналитики и государственные и общественные деятели, стали созданная в конце XVII и начале XVIII века Российская империя и Дом Романовых.

Новый род царей России, Дом Романовых, начал свою деятельность с подавления смуты в стране, и создания в ней принципиально новых, имперских взаимоотношений между регионами и центром, физическими и юридическими лицами, которые начал внедрять старший брат Петра I Фёдор Алексеевич. Во главу угла всей государственной политики он, – а затем и Пётр I, – поставил не дискуссии на тему свободы и суверенитета, а идеологию сотрудничества, дела (то же сделал и И. Сталин несколько веков спустя). Результаты шестилетнего правления царя Фёдора Алексеевича были в высшей степени впечатляющими. Россия, благодаря энергичному правлению царя-реформатора, стала могучей и процветающей империй, которую признало тогдашнее мировое сообщество. Её армия в то время была одной из самых мощных на всём континенте. Для того времени взятый курс оказался в высшей степени революционным и перспективным. Без преувеличения можно сказать, если бы Петру I и его старшему брату Фёдору не удалось бы внедрить в общественное сознание эту идеологию, Россия, как Великая держава, вряд ли состоялась. Эту же идеологию дела и сотрудничества, русские в конце ХХ века под лозунгами и знамёнами Петра I взялись с корнем выкорчёвывать из общественного сознания во всех регионах России. Тогдашнее руководство России во главе с Б. Ельцины фактически заняло позицию: «Воровать – воруй. Но только делись. А если пойдёшь работать мы тебя либо посадим, либо убьём». Этой бандитской политикой Россия в конце ХХ века была поставлена на грань развала.

Преемственность политики Петра I сохранилась не только в поддержании курса на создание империи. Пётр I укрепил её внутреннюю суть и коренное, унаследованное от Рюриковичей противостояние. Оно заключается в физиологическом неприятии русским народом любой, кроме своей, идеи организации человеческого общежития, известной в то время народам России по воспоминаниям о временах народного правления. Даже Скандинавскую идею, на базе которой Пётр I построил Российскую империю, русский народ отторгал, подобно тому, как вскормленный и выросший в отрока младенец отторгает свою кормилицу, и начинает самостоятельную жизнь. В философии такое поведение регулируется и объясняется законом диалектики, названного «отрицание отрицания». В биологии и медицине он назван уже более конкретно – физиологическая несовместимость. Поэтому понять процесс возрождения России во времена царствования Петра I, а также само поведение царей и народов России, можно на близком для всех нас физиологическом уровне.

Это противоречие сумел понять и должным образом оценить Пётр I, изучивший не только систему управления государством, принятую в Скандинавских странах, но и способ их хозяйствования. Чтобы пройти эту школу, он проработал на рабочих специальностях в портах и у различных ремесленниках несколько лет. Решение, по отношению к России, он также принял в высшей степени ответственное: Российскую империю, на данном этапе её становления и развития, следует воспитывать и обучать на базе Скандинавской идеи, и делать это должен только он сам. Основным аргументом в пользу необходимости дальнейшего культивирования Скандинавской идеи на землях России было то, что без прочной, обладающей приемлемыми характеристиками базовой идеи, государственность обустройства народов России создать и эксплуатировать невозможно.

Фактически этим своим решением Пётр I заявил всей мировой общественности, что Россия – Великая держава, и что она намерена идти своим курсом, создавать свою идею, и жить она будет только согласно положениям и уставам Русской идеи организации человеческого общежития. Более того, в дальнейшем она не будет пропагандировать и отстаивать интересы Скандинавской идеи, несмотря на то, что Россия получила своё образование и воспитание по её уставам. Этим своим заявлением и намерениями Пётр I переполошил всю Европу. А многие государства, – например, Турцию, надеявшуюся воспользоваться идейной слабостью русских в своих интересах, – так и вовсе восстановил против России. До сего времени Россию, по большому счёту, в мире всерьёз ещё никто не воспринимал. К ней относились так же, как и в любом обществе относятся к бездетным или незамужним женщинам – как к неспособным даже на элементарную физиологическую репродуктивность. А также, как умудрённая опытом и отягощённая многими уникальными знаниями профессура Университета относится к своим бывшим, пусть и старательным и талантливым ученикам – покровительственно-снисходительно, с бесспорным превосходством и правом учить и наставлять. Естественно, в связи с этими обстоятельствами, Великой державой её также не считали. И не собирались государства Европы возводить Россию в этот ранг. Поэтому заявление России было воспринято Европой как вызов, самозванство и проявление непомерных амбиций гадкого, неоперившегося ещё и несмышлёного утёнка. Мировое сообщество отлично понимало, что за такими заявлениями следует – новый передел сфер влияния. До сих пор они отлично обходились без русских, привлекая их только лишь в качестве болвана в своих «политических» играх. Принять же их в качестве полноправного партнёра и игрока мировая общественность была не готова. Да к тому же, она и не стремилась допускать Россию к «мировому пирогу политиков», который они впоследствии назвали «рынок», и к подконтрольным им сферам влияния. Её появление на мировой арене только спутало все планы и расчёты так называемых высокоразвитых и цивилизованных государств. По этим причинам они и приняли действующее по сей день решение: не допускать.

Что касается России, то она о таких проблемах «мирового политеса» даже и не догадывалась. Воспитанная с «детства» в традициях народного правления, она наивно полагала, что её могут принять в сонм Великих государств без рекомендаций, поручительств и каких-либо бандитских «заслуг». Россия полагала, что право занять своё место в мире ей даёт факт получения образования в одном из престижнейших Европейских «университетов», а также наличие своего самобытного таланта и огромной перспективы. Как она надеялась, ей для этого надо будет всего лишь только подать заявление, и Европа примет Россию с распростёртыми объятиями. Реакция Великих европейских государств ждать себя не заставила (особенно, Англии): разумеется, Европа за демократию, но не до такой же степени!

Сама того не желая, Россия своим шокирующим поведением вырастила для мировой общественности ещё одно «яблоко раздора». До заявления России мировое сообщество придерживалось негласного положения, согласно которому государство, имеющее сильную и непобедимую армию, автоматически получает статус Великой державы. Несколько позже в эту концепцию идеями гуманизма были внесены некоторые коррективы: чтобы стать Великим государством, вовсе не обязательно иметь сильную и непобедимую армию, достаточно быть богатым, иметь в стране развитую экономику, и поддерживать установленный в мире порядок. То есть, этой своей новой концепцией Европа добилась невероятного по тем временам результата в урегулировании взаимоотношений с помощью права силы и денег. Возникшую ситуацию и образовавшийся новый конфликт очень точно выразил А. С. Пушкин в известных четырёх строчках:

"Всё моё", – сказало злато; "Всё моё", – сказал булат.

"Всё куплю", – сказало злато; "Всё возьму", – сказал булат.

Европейской дипломатии только-только удалось «помирить» Злато и Булат, и поставить их себе на службу, как Россия, ввалившись в Европейский Дом, практически свела все её достижения в этой сфере к нулю. Россия все эти аргументы о взаимоотношениях Злата и Булата даже рассматривать не стала, а внесла устами и пером своих поэтов и философов без всяких процедурных церемоний и какого-либо регламента свою концепцию решения этого вопроса: Великим государством, по её мнению, может называться лишь только то, которое способно родить и воспитать свою базовую идею. Причём, внесла она эту концепцию не для рассмотрения и обсуждения, а в качестве уже руководства к действию. Для Европы подобная бесцеремонность явилась неслыханной дерзостью, и трактовалась (трактуется она, и по сей день) как поведение, присущее невоспитанным варварам. Тем более что подобные амбиции взялась объявлять страна, которая сама ещё не родила свою собственную «национальную» идею, а только лишь, – как она утверждает, – поняла, что в скором времени её беременность достигнет крайних сроков, и она сумеет сама родить себе «национальную» идею.

Реакция мировой общественности на такое поведение было естественной и предсказуемой: не пустить Россию в закрытое сообщество Великих держав, и не дать ей возможность родить свою идею. Обманул мировое сообщество, как уже отмечалось, Пётр I, взявшийся с усердием и небывалой энергией за создание чуждого России имперского уклада жизни на базе чуждой русскому народу Скандинавской идеи.

Если не брать во внимание эмоциональные всплески и реакции у чопорной и чванливой европейской элиты, вызванной бесцеремонным поведением «русского медведя», то предложение России является не таким уж и абсурдным, а имеет под собой тысячелетний опыт человечества по организации жизнедеятельности государств и человеческого сообщества на демократической основе. Правда, позаимствованной у древних греков (значит, модифицированной), но значения это обстоятельство не имеет. Аргументы у России по этому поводу были непробиваемы: разве пытаются прятать город (в данном случае положения Русской идеи), построенный на горе, и какой здравомыслящий человек станет прятать зажжённую свечу (в данном случае идеологию и философию Русской идеи) под сосудом? На этих основаниях Россия в то время фактически предложила Европе отказаться от практики планирования и осуществления нечистоплотных и сомнительных политических игр, а заняться настоящим делом – построением справедливого социума. Между строк её предложения внимательный аналитик мог бы разглядеть и обоснование занятой ею позиции. Она знакома практически всем: хотя в течение всего своего существования человечество постоянно пыталось (и пытается сегодня) перевести все межгосударственные взаимоотношения в русло силовых взаимоотношений, на деле оно за всю свою историю придерживалось (и придерживается сегодня) мирной концепции, предложенной мировому сообществу нашим Создателем. Сформулировать идеологию этой концепции можно так: править миром должен тот, кто умеет мыслить, а не махать кулаками или трясти тугим кошельком, набитом чужими деньгами (чтобы махать кулаками и тратить чужие деньги ума много не надо).

Процесс образования и воспитания Русской идеи в чреве России из-за непримиримых противоречий и множества конфликтных ситуаций, носил болезненный и непредсказуемый для неё и окружающих характер. Надо отдать должное Дому Романовых: в течение всего периода своего царствования в постоянно возникающих экстремальных ситуаций, он с честью выполнял свои отцовские обязанности³⁵. Под его руководством Россия сумела отбиться от многочисленных неприятелей, сохранить своё здоровье и лицо в глазах мирового сообщества, зачать и выносить свою идею. И при этом она находила силы и возможность помогать своим ближним и дальним друзьям-недругам, зачастую делая это в ущерб самой себе.

Со времён Петра I государство Российское стало, как известно, именоваться Российской империей. Но качеств, характеризующих статус империи, государство Российское практически не приобрело. За исключением огромной территории и монархического способа (но не системы) правления. Что касается второго, основного признака, согласно которому принято присваивать государству статус империи, то этот аргумент звучит достаточно сомнительно. Ибо истории известно множество примеров существования государств, в которых также использовалась монархический способ управления, но из-за малой их территории статус империи этим государствам мировой общественностью не присваивался. Напрашивается вывод, что под словом «империя» подразумевается не способ (и не система) управления государством, а наличие у него огромной территории. По аналогии, например, с Византийской, Римской, Османской или Китайской империями.

Истории также известны государственные образования, управление в которых принимал участие и парламент. Но вопреки принятой логике, их также по сей день упорно называют империями. Если взглянуть на эту проблему объективно, то следует отметить: размеры территории не должны приниматься нами во внимание в качестве определяющего фактора в таком важном вопросе, каким является статус государственного образования. Ибо, что есть у народа, того у него не отнимешь и не прибавишь. Даже завоевав территорию нельзя утверждать, что земля, на которой живут поверженные народы, им не принадлежит. Ведь именно эти покорённые народы живут на этой земле, обрабатывают её и кормятся плодами своего труда, а не пришлые завоеватели.

Имеется всего лишь два способа лишить народ своей земли: либо механизмами геноцида уничтожить сам народ (например, как это произошло с пруссами и американскими индейцами), либо уничтожить землю, на которой этот народ проживает. Насколько это трудно, можно судить по истории США, которые в своей политике геноцида по отношению к коренному населению достигли потрясающих результатов, но уничтожить всех индейцев за эти несколько столетий они так и не смогли. Но приобрела ли Америка себе статус империи в связи с этим обстоятельством, это ещё вопрос. Во всяком случае, назвать её империей можно, но не в связи с войнами против коренного населения, а в связи с экспансионистской политикой её валюты. Но это уже будет не империей США, а империей доллара.

Как правило, ни той, ни другой цели агрессивная сторона в затеваемом ею кровавом конфликте не ставит перед собой. Аморально и преступно идти воевать народ только ради того, чтобы о нём остались одни воспоминания. Также как и бессмысленно идти войной в регион, ради того, чтобы уничтожить землю, на которой проживает противник. Но это, если рассматривать подобные ситуации с точки зрения принятой практики ведения военных действий. Ибо у войн имеются и другие цели и задачи (например, расширение границ влияния своей «национальной» идеи), которые, кстати говоря, не решаются силовыми мероприятиями. Примером может служить история Индии в качестве колонии Англии за всё время пребывания англичан на территории Индии, они так и не смогли привить индусам свой образ жизни.

Процесс создания империи категорически отметает подобную технологию её строительства. Ибо планирование и осуществление силовых мероприятий ведётся не ради уничтожения народов, а ради привлечения их на свою сторону для участия в общей трудовой деятельности, а также ради привлечения на свою сторону желаемого и перспективного политического союзника в более масштабном конфликте, каким является мировой конкурс базовых идей. Цель – любым способом вынудить покоряемые народы принять навязываемую им идеологию и политические цели и задачи, ради получения уже своих политических, а затем и экономических выгод. Ничего похожего в России ХVI–ХХ в.в. не происходило. Политических выгод (в упомянутом аспекте), от «прирастания» новыми землями и народами, она иметь не могла в принципе. Ибо своей идеи, по причине малолетства, у России ещё не было. На экономические выгоды России рассчитывать также не приходилось, поскольку получить их в скором времени (а тем более, пользоваться ими) у социально необустроенных народов она практически не могла. Нужна же была ей дружба с новыми народами (с их землями), чтобы наладить с ними сотрудничество, и обезопасить себя мирными договорами. Если в Америке коренные народы на открытых европейцами новых землях были вообще не нужны пришельцам, то России, на открытых ею новых землях, как раз жизненно необходимо было коренное население. И чтобы оно было обязательно многочисленным, процветающим и не имело склонности к миграции или военным походам. Причём, принципиально важным было для России их благополучное и богатое существование, поскольку в этом случае она получала гарантию, что эти народы, скооперировавшись с другими, не вторгнутся на её земли. Со своей стороны Россия брала на себя обязательства помогать политическими, экономическими и военным средствами вошедшим в её состав народам. То есть, если вновь вернуться к истокам России, когда она видела своё благополучие и процветание в союзнических взаимоотношениях с окружающими её народами, мы наблюдаем ту же политику, ни на йоту не изменённую веками и правлениями КПСС, Домов Рюриковичей и Романовых.

Следовательно, в этом вопросе (определение понятия «империя») мы сталкиваемся с нарочито размытыми характеристиками, дающими возможность политикам окрашивать это понятие в негативные тона, и применять его, сообразуясь со своими сиюминутными политическими и экономическими выгодами, целями и задачами. Вероятнее всего, под словом «империя» они подразумевают то государственное образование, которое организовалось не на добровольных началах, а силою оружия, террором, шантажом или с помощью какой-то другой формы насилия³⁶.

Следует отметить, что в ситуации с Россией не работает ни один из официально известных мировой общественности стандартов определения статуса государства. Оформилась она юридически на добровольных началах, без применения насильственных действий в отношении входивших в её состав народов. Хотя, всё же, в некоторых обстоятельствах не обошлось и без применения силы. Но обращались русские к силовым акциям как к средству защиты от действий внутренней оппозиции и набегов внешних врагов, а не для завоевания приглянувшихся им земель или народов. Этот факт (военные походы русских войск) даёт противникам России сомнительное основание утверждать, что создавалась она скорее мечом, чем пером. То есть как империя, а не Союз. Хотя, и это также признаётся сегодня (но не всей мировой общественностью), основой её организации послужила именно идеология Союза племён и народов, но не империи, протектората, колонии или же объединения идеологически разных регионов (как, например, США)³⁷.

Фактически прирастала (так же, как и теряла) Россия новыми землями и народами не с помощью меча, а росчерком пера. Рассматривалось вхождение в состав России новых народов на довольно жёстких условиях: каждое государство или народ, заявивший о своём желании войти в состав России, должен был автоматически отказаться от имеющегося у него своего варианта государственности обустройства и войти в состав России на правах губернии. Такое решение многими политическими и общественными деятелями воспринималось крайне негативно, но других условий в союзнической идеологии России тех времён не было. Отказалась Россия от этой практики, и надо сказать, довольно опрометчиво, только несколько веков спустя после создания Российской империи – в день образования СССР. Вынудило её пойти на столь противоречащий её идеологии «либеральный» и «демократичный» шаг крайне нестабильное политическое и экономическое состояние страны, выход из которого В. Ленин видел в признании факта существования потенциально независимых и самостоятельных союзных республик. Особенно несговорчивым народам Ленину пришлось выделить огромные территории России ради их добровольного вхождения в состав России-СССР. Целью такой щедрости, как надеялся В. Ленин и его правительство, было «привязать» к России входившие в её состав народы, и предотвратить тем самым уже намеченный развал. Но, как теперь это уже известно, не территория держит государство в целостности и сохранности, а приемлемая для всех народов идеология и условия жизни, труда и отдыха. То есть, единодушие и стабильный порядок. Не пропаганда на розовом облаке обещаний, а конкретные, и обязательно привлекательные экономические достижения и политические устремления.

Выход из состава России (впоследствии и СССР) практически был невозможен, и приравнивался, как и во все времена у всех народов, к предательству со всеми вытекающими из этой акции последствиями. Объясняется эта жёсткость позиции России тем, что вошедшие в её состав народы и государства должны были, ради единства и благополучия государства, полностью интегрироваться в жизнедеятельность России, в её политику и экономику. Какая либо автономия в хозяйственной, политической военной или же в правоохранительной сфере исключалась в принципе и изначально. Ибо Россия создавала не коммунальную квартиру, как это делала Европейская идея во все времена, а живой государственный организм, каждый орган которого жил и работал в органической связи с другими органами на благо и здоровье всего государства. Хранителем, – а значит, ответственным за её состояние, – идеологии Союза во все времена и при всех обстоятельствах была Россия, что накладывало на неё особую ответственность за работу Русской идеи, а также за судьбы входивших в её состав народов, жизнь и работоспособность созданного ею государства.

Но такая позиция и философская база требовали от самой России соответствовать декларируемым ею положениям. В противном случае любой сбой, любая экономическая, политическая, финансовая или межнациональная проблема автоматически предъявлялись ей в виде претензии, иска или в качестве замечания ущербности и несостоятельности позиции и философии её базовой идеи. Во второй половине ХХ века иск ей предъявили Венгрия в 1956 году, Чехословакия в 1968-м и Польша в начале 80-х. Однако, все эти иски несостоятельны, поскольку сама КПСС ещё в начале 50-х сообщила мировой общественности о существовании кризисных явлений социализма, которые необходимо было решать сообща, всеми странами социалистического содружества. В середине 50-х та же КПСС непосредственно приступила к их разрешению, и, не дождавшись конструктивных предложений от стран социалистического содружества по преодолению возникшего кризиса (его инициатором был Н. Хрущёв), вынуждена была объявить в 1960 году о складывающейся в СССР крайне неблагоприятной ситуации с социалистическим способом хозяйствования. К сожалению, узнав о столь невнятных перспективах, Венгрия, Чехословакия и Польша пошли на открытое предательство всех государств, образовавших социалистический блок СЭВ. Заняли они предельно жёсткую позицию, и потребовали роспуска СЭВ. Последствия такого шага, судя по всему, ими не просчитывались, что и вынудило СССР предпринять адекватные шаги по преодолению подобных демаршей. Все-таки, эти проблемы должны решаться только в тиши кабинетов, а не с помощью митинговых страстей бушующей толпы.

Но положительный результат в переговорном кабинетном варианте возможен лишь только в том случае, если бы общественно-политическая и общественно-экономическая наука России-СССР имела возможность дать соответствующие и обоснованные рекомендации по поднятым обеими сторонами актуальным проблемам. Если же наука не могла обосновать и сформулировать необходимые решения (а их, в действительности, не было), России необходимо было либо настаивать на своей точке зрения без всякой аргументации, либо прекращать начинающуюся смуту силовыми методами. Всеми основаниями для подобных действий она располагала в полной мере. В том числе, моральными и нравственными.

Последний вариант решения проблемы связан отнюдь не с агрессивным характером России и Русской идеи, а с её желанием выжить в начинающейся смуте, и необходимостью сохраниться в качестве базы, государства и страны. Ведь именно на ней лежит тяжкий груз ответственности за судьбы народов и государств, следовательно, именно Россия обязана предпринимать необходимые действия по пресечению начинающегося процесса разложения. «Бездетные» государства такую политику против собственного и братского народа воспринимают если не как проявление дикости, то, как минимум, нарушение прав человека. Для государств, ответственных за жизнь и здоровье рождённых ими базовых идей, это поведение является естественным, и должно расцениваться в качестве адекватной реакции на реальную угрозу своему существованию, а также как покушение на жизнь подопечных им базовых идей. Сторонники радикальных перемен, прежде чем начинать смуту, должны просчитывать возможные последствия своих шагов и реакцию иммунной системы атакуемого ими государства и его базовой идеи. Точно так, как любой биолог должен просчитывать реакцию и поведение, например, животного на вторжение на его территорию конкурента. Сделав это, они пришли бы к выводу о необходимости проработки других, мирных, основанных на разумных выводах шагах, отказавшись при этом от всех мероприятий, продиктованных эмоциями.

Как правило, подобные покушения на жизнь базовых идей осуществляют не народы сопредельных государств, а оппозиционные структуры собственного общества, работающие против своей страны под руководством враждебных к ней стран. Подобными примерами история человечества изобилует. Яркий пример, – как в Древнем мире, так и в настоящее время, – это враждебная политика против государств, сумевших родить свою собственную идею. Например, политика «бездетной» Англии, не сумевшей родить свою базовую идею, против всех государства мира, обладающих этой идеей. Пик проводимых атак «бездетных» стран против родившихся «национальных» идей, а также репрессии властных структур атакуемой страны против отечественных их помощников, приходится практически всегда как раз на период появления у страны своей базовой идеи. Именно в этот период руководство «бездетных» стран-конкурентов организуют силами так называемой оппозиции, атакующие руководство страны акции. Отсутствует эта практика в так называемых «бездетных» государствах, не родивших, и не способных родить миру свой вариант организации человеческого общежития. Например, та же Англия, которая ещё ни разу не подвергалась атакам соседних государств, имеющих свою «национальную» идею, ради смены её политического устройства. Не было, и нет у них смысла менять устоявшийся общественно-политический строй Англии. Все же боевые столкновения против Англии мотивировались в качестве ответной реакции государств на вмешательство англичан в их дела. Защищать-то и пестовать английской короне нечего, но и другим государствам хозяйничать на планете давать она не хочет, поэтому и проводит политику вмешательства в чужие дела.

Но «бездетным» странам, чтобы строить своё государство, также нужна в качестве основы какая-то базовая идея. А чтобы её заполучить, надо объединяться с теми государствами, которые уже имеют счастье зачать, выносить и родить свою идею. Мировую общественность, например, привело бы в изумление и шок, если бы государства, не имеющие своих идей, например, Польша, Венгрия или Мексика, взялись бы проводить репрессии против своих граждан, или планировать и осуществлять военные акции против соседних народов. Отсутствие у них своих идей автоматически лишает смысла все их агрессивные устремления (кроме, разумеется, криминального). Удел таких государств и смысл их существования заключается в кооперации и помощи тем государствам, которые имеют свою базовую идею. И помогать они должны ради её воспитания и торжества на мировом конкурсе базовых идей. Удел и смысл существования государств, родивших свою идею, заключается в поддержании её здорового образа жизни, образовании, воспитании и создании условий для её интеллектуального и физического развития и роста. В частности, в этом направлении работает Русская идея, принявшая для реализации концепцию: государство – это живой организм. Объяснение этого выбора концепции очевидно и всем хорошо известно: государство нужно содержать как самого себя, а отторжение или же изъятие из этого организма какой-то его части, является попыткой физического и весьма болезненного уничтожения всей страны. Значит, это есть ни что иное, как покушение на её целостность, и является попыткой уничтожения самого государства.

Но не является ли эта трактовка термина «государство» ошибкой? Что является в действительности живым организмом, государство, или государственная система? Империя, или страна? Чтобы сделать правильный вывод и дать верное определение, надо определяться с этими понятиями. На данном же этапе исследования, формула «государство – это живой организм» выглядит убедительно и правдиво, а «империя» – как антипод государству.

Уклад жизни многочисленных народов России также не соответствовал и не соответствует характеристикам, которыми человечество привыкло наделять империи. Социальная структура общества в Российской империи состояла из множества сословий. Были в ней, также как и в других странах, рабы и рабовладельцы, чиновники и торговцы, правители и их слуги. Но если в других империях представители народа-захватчика были изначально свободными, и могли попасть в рабство либо за долги, либо за преступления, то в России становились рабами ещё и по факту своего рождения. Причём, рабом мог быть не только представитель так называемых национальных меньшинств, ими становились по одному росчерку пера целые поселения русских. Равно, как и любые представители других народов, входивших в состав России. Следовательно, и в этом ракурсе Россия не выглядела как империя.

Особо следует отметить, что в силу своей философии, имеющей свои корни ещё в практике народного правления, в России, в периоды её расцвета, было бессмысленным создание национальных структур общества. Например, национальных диаспор. Или социальных институтов, таких, как воров в законе. Появлялись они в периоды лихолетья, смуты и экономического упадка в больших городах и промышленно развитых регионах. Провозглашаемая ими цель своего существования, – защита интересов национальных меньшинств и своего клана, – ничего общего с действительностью не имела. Ибо, на самом деле, все эти социальные и национальные структуры общества работали на захват социальных привилегий, рынка сбыта, ключевых должностей. И это при том, что внедряемые ещё со времён Рюриковичей и новгородских славян положения Скандинавской идеи и практики народного правления о равенстве всех наций, взятые русскими в качестве одной из основ для организации своего государства, не создавали даже самой почвы для возникновения конфронтационных и конфликтных ситуаций на национальной почве. Не делилась она также и по религиозным признакам, ибо её уставами изначально признавалось право каждого народа на свободу вероисповедания. В качестве основы всех взаимоотношений между народами Русская идея признаёт только идеологию сотрудничества (дела). Одно из её положений гласит, что после завершения работы и выполнения своих обязательств, каждый может идти молиться Богу в синагогу, православный или католический храм, в мечеть или же дацан.

Таким образом, хотя Россия со времён Петра I и получила звание и статус империи, на самом деле таковой она не была. Что это было за образование, можно сказать после осуществления отдельного и специального исследования. Ясно только одно: в чистом виде она была только страной. Более того, она не существовала даже в формате Союза, несмотря на все её «детские» помыслы и мечты создать Союз племён и народов. В укладе жизни государства Российского можно было найти все известные черты и характеристики Союза, протектората, колонии и империи. И это обстоятельство наложило особый отпечаток на имидж России, который в течение многих веков аналитики всех времён и народов характеризуют одним словом: неразбериха. Вероятно, поэтому в Апокалипсисе она названа в духовном плане не только как Египет, но и Содом. Причём, её суть проявляется во всех областях и сферах жизни России. А значит, разлад, необустроенность, жизнь на «стройплощадке», постоянное ожидание перемен и справедливости. Все государства в мире ещё несколько веков назад приняли решение совершенствовать ту систему бытия, которая досталась им от отцов, но русские не пожелали тратить силы и средства на укрепление никчёмного, по их мнению, варианта организации своего бытия. И это обстоятельство приводило и приводит в изумление и раздражение многих политиков, государственных и общественных деятелей всего мира. Причём, если логика бытия диктует каждому сущему на земле необходимость достижения состояния стабильности и предсказуемости, то Россия упорно, вопреки, казалось бы, здравому смыслу, все века своего существования добивалась дестабилизации своего состояния и разрушения уже воздвигнутого. В этом устремлении во все века существования России наблюдалось редкостное единодушие и взаимопонимание между её высшим руководством и всем народом. Народ практически никогда не поддерживал власть в созидательных её помыслах, но как только власть доставалась губителю, этот сатрап всегда имел редкостную и единодушную поддержку со стороны народа в своих самых разрушительных планах. Яркий пример – всеразрушающее правление Б. Ельцина. Но делалось это как той, так и другой стороной, ради светлого будущего, свободы, достижения царства справедливости и правды.

Эта позиция России ставила и ставит в тупик любого аналитика. Ибо она, по мнению многих, явно противоречит здравому смыслу и логике развития государств. Что характерно, все попытки зарубежных и доморощенных её «доброжелателей» наставить Россию «на путь истинный», наталкивались и наталкиваются в этом вопросе на стену непонимания, отчуждения и враждебности со стороны народов России. Но на такую, казалось бы, крайне неблагодарную реакцию Русская идея имеет все права и основания, поскольку это только её поле деятельности, вмешиваться в которое не имеет права ни один доброжелатель или советчик. Только тот, кто понимает суть Русской идеи и происходящие в России процессы, может дать дельный совет или предложить решение проблемы. Были ли у России такого уровня аналитики? За всю её историю едва ли наберётся с десяток.

Смысл этой позиции заключается в том, что принятие к реализации курса политики стабилизации означает только одно: в стране создан тот порядок, достижение которого планировалось с первого дня прихода Рюриковичей. То есть, мечта, планы и цель, обозначенные в середине IX века государством и народами России, уже достигнуты. А это далеко не так. Ибо Россию не устраивал ни один из известных человечеству вариантов организации своей государственности. Тем более тот, который она сама создавала в тот или иной период своего развития. Добивалась же Россия с максималистских позиций механизмами дестабилизации только любимой своей формы существования – Союза племён и народов, и практики народного правления. Причём, её принципиальная позиция в этом вопросе ставит в тупик любую дипломатию: либо Союз народов, либо суицид. Мировая общественность вынуждена считаться с этим, по сути дела своеобразным ультиматумом и шантажом, поскольку развал России грозит катастрофическими последствиями для всей мировой общественности. Многим государствам Россия достаточно поднадоела своими «путешествиями» в поисках «счастливого будущего» для всех народов мира, и нескончаемыми попытками построить Новый Иерусалим. Они рады были бы стереть её название с Политической карты мира, и заменить его новыми. Но, по всей видимости, эту задачу способны решить только сами русские.

В то время, когда подавляющее большинство государств мира уже давно выбрали для себя образ и форму своего существования, курс, маршрут, базу, друзей и врагов, Россия всё ещё продолжает свой поиск. Только одно это уже мешает мировому сообществу, и создаёт множество трудноразрешимых проблем. Из-за этого оно не имеет возможности элементарно жить по разработанным им же бандитским, по сути, правилам. Объясняет Россия это своё поведение просто и предельно эмоционально: «Так жить нельзя!», чем перечёркивает все достижения мировой общественно-политической и общественно-экономической науки и практики. В принципе она права, ибо не может человеческое сообщество существовать и осуществлять все свои контакты так, как это делают звери в дикой природе – на базе философии промискуитета. Человечеству нужны человеческие взаимоотношения и порядки, но не звериные. Но может ли мир безучастно и равнодушно взирать на подобные похождения «русского медведя»? Естественно, нет. Ему необходимы конструктивные решения конкретных проблем. Именно с этим у России и Русской идеи оказались трудноразрешимые проблемы, ибо «Как надо жить?», на этот вопрос она ответить до 90-х годов ХХ века не могла сама. Но поразительным, и совсем уж необъяснимым оказался невероятный для современников факт: когда Россия узнала ответ на этот поистине судьбоносный вопрос, она предпочла скрыть его не только от мировой общественности, что было бы легко понять и оправдать, но от себя самой. А это уже высшее преступление (сокрытие жизненно важной информации квалифицируется по статьям высшего преступления), за которое следует отвечать перед всем мировым сообществом. Именно этим своим чисто эмоциональным шагом она ввергла себя и третью часть мира в пучину бедствий в начале 90-х годов ХХ века.

Самым примечательным является как раз тот факт, что этой политики поиска «светлого будущего» придерживался не только отец Российской империи Дом Романовых, но и его преемники – строители социализма: ВКП(б) и КПСС. Особенно она проявилась у «демократов» в 90-е годы ХХ века. В этот чрезвычайно сложный и опасный для страны период, руководство России, как и все его предшественники, решило не менять стратегический курс России «на реформы»³⁸. Взяв на себя инициативу и обязанности управления «кораблём», новое «демократическое» правительство начало с погромов и разворовывания страны во всех регионах. Впору было направлять уже разваливающийся корабль не в открытое бушующее море нестабильности, инфляции, смуты и бедствий, а в тихую гавань для ремонта и перестройки.

Какие цели преследовало «новое демократическое» правительство России? Например, смыслом подобной политики дестабилизации у Петра I, было решение задачи: не дать прорасти и укрепиться Скандинавской идеи на русских землях. Последующим царям для решения этой же задачи также жизненно необходимы были С. Разин, Е. Пугачёв, масоны, народовольцы, коммунисты, социалисты, националисты и прочие политические силы. Этого же принципа придерживалась и КПСС. Но она умудрялась переводить все коллизии дестабилизации с территории СССР на пространства государств всего мирового сообщества, поставив перед приводящим их в бешенство выводом: «Так жить нельзя!». Практически, в течение всего ХХ века мировое сообщество больше всего не хотело заниматься проблемами социальных преобразований и революций, считая, что совершенства в этой сфере человечество уже достигло, построив в виде развитой рыночной экономики капитализм. Народам мира, вместо очередных блужданий в поисках жар-птицы под знаменем марксизма-ленинизма, оно предложило принять уже устоявшиеся и опробованные правила общежития народов, разработанные «высокоразвитыми и цивилизованными» государствами (на самом деле, «Комитетом 300»). СССР их вынудил к этому решению, и это его поведение хоть и не воспринималось всеми государствами, но понималось. Но какая необходимость вынудила руководство России в 90-х годах пойти на предательство всех и вся, поставив над пропастью саму страну и концепцию Создателя, понять не просто. И если учесть, что искомая Россией столько веков форма и способ своего существования всё же была найдена, то поведение её в 90-х годах ХХ века становится вдвойне загадочнее, объяснить которое вряд ли смогут даже психиатры.

С развалом СССР и образованием СНГ положение отнюдь не изменилось, как на это рассчитывала «великолепная семёрка». А наоборот, высокоразвитые и цивилизованные государства «большой семёрки» вынуждены были сами вплотную заняться всеми проблемами России, которая со стороны, в позе стороннего наблюдателя стала внешне безучастно наблюдать за всеми манёврами столь ретивых «помощников» из МВФ и США, грабивших её богатства. Лучшего способа обличить гарвардского дилетанта, вынудив его самому взяться за дело, придумать трудно. Именно это сделала Россия, вынудив «большую семёрку» взяться самой за решение её проблем. При этом она честно предупредила новоявленных «доброхотов», что лично она категорически против осуществления подобных мероприятий, проводимых в её политической и экономической жизни.

Вывод после провала затеянных «большой семёркой» реформ очевиден: созданная ею в России на базе воровской поруки «рыночная экономика», ничего кроме бандитских и мародёрских методов приобретения богатств и воровских способов хозяйствования предложить вниманию мировой общественности не может. Россия же эту философию не приемлет физиологически, что и продемонстрировала всему миру работа её иммунной системы. «И пустил змий из пасти своей вслед жены воду как реку, дабы увлечь её рекою. Но земля помогла жене, и разверзла земля уста свои, и поглотила реку, которую пустил дракон из пасти своей»³⁹, вот так описал Иоанн Богослов работу «иммунной» системы России и попытку «большой семёрки» погубить Россию в 90-х годах ХХ века оружием предательства, невиданной ещё инфляции, и так называемой рыночной экономики.

Формирование, образование и воспитание России протекали под непрекращающимся давлением многих негативных обстоятельств, сформировавших характер не только её самой, но и будущего её «ребёнка» – Русской идеи. С одной стороны, правящая верхушка Российской империи своими методами управления хозяйственной жизнью страны не давала ей возможности хоть как-то вывести народ из нищеты, что однозначно определяло крайне негативное отношение трудящихся к власть имущим. С другой стороны, народ повсеместно демонстрировал свою любовь и преданность Богу, царю и Отечеству, не забывая при этом постоянно бунтовать против власти и Бога, нарушая устанавливаемые ими порядки, законы и заповеди. Лозунг, под каким это делали обе противоборствующие стороны, был всё тот же: «Так жить нельзя!». Ибо действительно нельзя смешивать «в одном флаконе» законы, принятые человеком, с Законами, созданными Богом. Профессионалы так не поступают. Именно против этой практики и выступали народы России.

Усиленная целенаправленной и многовековой пропагандой и раздуваемая учёными и СМИ идеология противостояния и естественного отбора, привели ко Дню рождения Русской идеи обе взаимодействующие и конфликтующие стороны (власть и народ) к неразрешимому конфликту. К концу XIX века это состояние бытия России распространилось уже практически на всей территории России. Тогда же и была принята «доброхотами» России программа действий, призванная не улучшать мирным трудом ситуацию, а дестабилизировать политическое и экономическое положение России до появления симптомов предкатастрофического её состояния. Главным в этой программе был пункт о существенном снижении военного потенциала страны, выполнить который следовало до начала 1-й мировой войны. Народ свою позицию и требование обозначил чётко: перевести развитие общественного сознания в России с рельсов идеологии противостояния в русло делового сотрудничества всех участвующих в деле сторон. Царь и его кабинет министров решить эту задачу в принципе не могли, из-за чего и лишились поддержки всех слоёв населения. Ради достижения этой цели народу уже было не жалко и самого Отечества, которому он всерьёз желал поражения в грядущих войнах в надежде, что это повлечёт за собой свержение царя и смену режима. Эта программа, получившая в народе название «Чем хуже, тем лучше», была снята с повестки дня в ХХ веке лишь на период с середины 20-х годов до конца 60-х. С 70-х годов она была вновь вынесена (не без помощи заморских «доброжелателей») на повестку дня так называемым диссидентским движением. Цель всё та же – устранить ненавистный, теперь уже коммунистический режим. В этой раздуваемой США «холодной» войне каждая из противоборствующих сторон вкладывала свой смысл в понятие «режим»: одна сторона трактовала его как социализм, а другая – капитализм и империализм. Но «полем боя» была выбрана не только само государство СССР, но и душа каждого его гражданина. От этого дьявольского нашествия, в итоге, не устояла ни страна, ни её граждане, многие из которых, последовав примеру правителей, предали Бога, себя, братские по СССР и СЭВ народы (заодно, и трудящихся всего мира), своё дело, которому служили, а также свои идеалы.

Сам День рождения Русской идеи известен всему миру – 7 ноября 1917 года. Родовые схватки у России начались практически за девять месяцев до этого дня – практически со дня начала февральской 1917-го года революции и образования Временного правительства. В то время народ, политические и общественные деятели шутовски называли Временное правительство А. Керенского «беременным правительством», вкладывая в эту шутку потаённую надежду, что России вскоре удастся родить своего Спасителя. На самом деле суть происходящих с начала ХХ века событий удалось понять только В. Ленину. Ни один политик или общественный деятель, кроме него, не стал глубже анализировать возникшую ситуацию, породившую двусмысленную шутку. Все они, кроме большевиков, оказались пленниками своих эмоций и митинговых страстей толпы. Но Россия, всё же, родила своего спасителя – Русскую идеею, а в качестве мужа и врача гинеколога она выбрала В. Ленина и большевиков.

Если перевести ситуацию на бытовой язык, то вырисовывается всем знакомая до мельчайших деталей картина. С момента возникновения революции 1905 года различные политические и общественные деятели, партии и движения, видя зрелость и физиологическую готовность России к рождению своей «национальной» идеи, стали наперебой предлагать ей себя (и своё «семя») в качестве будущего «мужа» и мужского начала. Выбор у неё был достаточно велик. Заслуживали внимания идеи масонской ложи, мирового капитала, русской националистической идеологии, европейского уклада жизни. Но в итоге выбор России пал на марксизм, В. Ленина и большевиков. Продиктован он был, как уже отмечалось, её «детскими» мечтами о справедливости, мире, братстве и сотрудничестве всех народов, и давней практикой народного правления. Но не планами Германского империализма, как это утверждалось впоследствии в течение нескольких десятилетий. Любой другой «муж» или «мужское семя», автоматически лишали её даже самой возможности сохраниться в качестве единой страны. Даже русская националистическая идеология, не смогла бы удержать её в то время от развала. Только марксизм и большевизм во главе с В. Лениным. Поэтому аналитики тех и последующих времён ошибаются (так скажем!), утверждая, что в Октябре 1917 года мир был свидетелем переворота или незаконного захвата власти чернью. Другой разговор, – мы его уже практически завершили, – могли ли большевики, коммунисты и КПСС реализовать свои обещания, даваемые ими русскому народу за весь период Советской власти? Но совершенно точно уже известно, что ни одна другая партия, движение, политический деятель или идеология не имели, в отличие от большевиков, даже самой возможности осуществить свои обещания о счастливой жизни народов СССР.

Как и положено, практически через девять месяцев после Февральской революции 1917 года, результатом которой стало отречение царя от России и русского народа (юридически, это было предательством), 7 ноября 1917 года Россия родила Русскую идею организации человеческого общежития. Произошло это не из-за акта насилия большевиками (изнасиловали Россию в феврале 1917 года как раз другие физические и юридические лица), которые всего лишь приняли эстафету отцовства от Дома Романовых. Да и не могли большевики насильно дать России то, что у неё уже было, ибо «мужское семя», давшее жизнь Русской идеи, было в ней заложено на генетическом уровне ещё до возникновения самой России. То есть ещё до 862 года. С этого года «отцовские» обязанности и ответственность за судьбу России и уже зачатого ею «ребёнка» взял на себя Дом Рюриковичей. С конца XIX века на роль отца России претендовало множество движений и партий, но уготована она была изначально только Коммунистической партии СССР. Поскольку именно она могла и обязана была выполнить столь почётную миссию, и именно она выражала и имела возможность реализовать младенческие и отроческие мечты и чаяния России о союзной форме её бытия – Союз Советских социалистических республик.

Если все партии и движения того времени были заняты анализом проблем былого величия России (на самом деле, пустой болтовнёй), то В. Ленин и большевики, реально оценив сложившуюся ситуацию, приняли единственное и правильное в тех условиях решение – помочь России родить свою идею. Ради этого они пошли на все мыслимые и немыслимые контакты и нарушения договорённостей и правил, но в итоге сумели обеспечить России надлежащие условия. Чтобы не погибло новорождённое дитя, им пришлось не только отдавать земли иноземцам, но и отвлекать их пристальное внимание от происходящих в России событий «договорной» полномасштабной гражданской войной. С этой точки зрения и белые и красные ничуть не лукавили, когда поднимали свои полки в штыковую атаку под лозунгами о свободной и единой России. С этой позиции они являются не врагами по отношению друг к другу, а единомышленниками, союзниками и соратниками. Только общее дело у них оказалось кровавое и неблагодарное – сражаться друг с другом по разные стороны линии фронта за спасение России.

После завершения Первой мировой и гражданской войны в России, проблема спасения Русской идеи с повестки дня снята не была. Угроза Запада уничтожить её была реальной и вполне осуществимой. В тех условиях В. Ленину удалось перевести конфронтацию с Западом из горячего противостояния в холодное, в русло мирного сосуществования двух систем (социализма и капитализма) и их соревнования. Но надежду на свою победу в этой «холодной» войне Первое правительство Советского государства, вопреки логике, не связывало с реализацией положений Русской идеи, а с возникновением и победой мировой революции.

«Холодная война», начавшаяся по инициативе В. Ленина в 20-е годы, а не с известного выступления У. Черчилля в 40-х, вопреки надеждам советских идеологов, не завершилась победой мировой революции. Её просто не могло быть. Да и как эта революция могла состояться, если для её организации уже не осталось не только необходимых условий, но и самого поля её деятельности. Вся мировая общественность уже была поделена на сферы влияния существующими и действующими на территориях большинства государств «национальными» идеями. А только что родившаяся Русская идея, со своими вселенскими амбициями, имела лишь отдельных своих сторонников, видевших её перспективу только с эмоциональной стороны – в её росте и популярности. Но не в образовании и воспитании. То есть, не в способности и в возможности СССР перевести мечты научного коммунизма в практическую плоскость, а в его желании построить справедливый мир. Весь же остальной мир весьма скептически относился к возводившимся в СССР на базе нереализованных положений Русской идеи «воздушным замкам». В них, по уверениям коммунистов, должны были проживать счастливые обитателями СССР – советские люди. Запад к подобным декларациям относился точно так, как взрослый человек относится к мечтам и фантазиям только что научившегося ходить и лопотать чужого ребёнка, взявшегося, по его словам, за строительство невиданного и прекрасного дворца. Как показала практика, самомнение и скептицизм западных аналитиков были продиктованы отнюдь не знаниями и результатами объективного анализа, но оснований у них для подобных выводов были достаточно веские. Как впоследствии выяснилось, этот «ребёнок» в действительности мечтал о вполне реальных и прозаических вещах, осуществить которые ему действительно предстояло, но только не в младенчестве, а в зрелом возрасте.

Кроме того, западный мир, в те и последующие времена, взялся напрямую увязывать победу Советской власти и возникновение СССР с приходом столь ожидаемого им времени правления Антихриста. И наступления, как он выражался, Апокалипсиса⁴⁰. В принципе Запад был не прав в этом вопросе. Ошиблись его аналитики в определении страны «престола сатаны», которой в действительности конце ХХ века была не Россия-СССР, а США. Ошиблись они также и с определением сущности, восседавшей на этом престоле. На самом деле в США находился не престол сатаны, а престол зверя, управлявшего всеми рынками планеты (Всемирный торговый центр), и державшего все народы планеты в кольце своих воинских формирований (Пентагон). Ошиблись они также и в определении имени и образа дьявола, ибо к нему СССР, Ленин и Сталин никакого отношения не имели. А также ошиблись они и во времени прихода дьявола на Кремлёвский трон. Махрового и рафинированного дилетанта русские водрузили на свой престол 12 июня 1990 года. Присягали же этому погромщику все правительства России в течение всего смутного времени.

Деятельность И. Сталина западные аналитики ошибочно расценивали как пособническую интересам дьявола и всех тёмных сил, в то время как он, на самом деле, выражал интересы Создателя и созданного Им мира.

Вот как он сам оценил в своём стихотворении свою деятельность на посту руководителя СССР:

Поговорим о вечности с тобою: Конечно, я во многом виноват! Но кто-то правил и моей судьбою, Я ощущал тот вездесущий взгляд.

Он не давал ни сна мне, ни покоя, Он жил во мне и правил свыше мной. И я, как раб вселенного настроя, Железной волей управлял страной.

Кем был мой тайный высший повелитель? Чего хотел он, управляя мной? Я, словно раб, судья и исполнитель, Был всем над этой нищею страной.

И было все тогда непостижимо: Откуда брались силы, воля, власть. Моя душа, как колесо машины, Переминала миллионов страсть.

И лишь потом, весною, в сорок пятом Он прошептал мне тихо на ушко: «Ты был моим послушником, солдатом, И твой покой уже недалеко!»

В средствах массовой информации Запад, упрекал «отца всех народов», как его называли современники и потомки, в зверствах, цинизме и античеловечности, но при этом они ни слова не говорил об интересах Бога, государства, гражданина, которые, на самом деле защищал Сталин. Обвинял его Запад также и в обмане, заключающемся в обещаниях советским людям и мировой общественности скорое коммунистическое благополучие и процветание. Некоторые аспекты этого обвинения мы уже рассмотрели, и признали их надуманными и несостоятельными. О других аспектах речь пойдёт несколько ниже.

На самом деле И. Сталин, в силу своего прошлого церковного воспитания, прекрасно разбирался в Законах Жизни, во взаимоотношениях Бога и человека, о целях и задачах их совместной деятельности. В частности, в Законах, создающих и регулирующих состояние гармонии мира. Следовательно, он не мог служить интересам дьявола в принципе, и отлично знал, что строящееся счастливое и благополучное общество уже с первого дня начавшихся революционных преобразований должно выглядеть счастливым и благополучным в глазах современников. Независимо от реального состояния дел в государстве. От счастья и благополучия, находящегося по левую сторону создаваемого народом и правителями равенства, должно, как известно, рождаться только счастье и благополучие, находящееся по правую сторону этого равенства. Но, что самое главное, не уныние и безысходность. По мнению И. Сталина, не имеет никакого значения, как на самом деле сейчас, сию минуту обстоят дела в государстве, разруха или изобилие. Главным должен быть вселяющий оптимизм итог. Пусть даже искусственное и мнимое, но обязательное счастливое и благополучное бытие советского народа. Поэтому, попытки некоторых государственных и общественных деятелей «раскрыть глаза» рядовым советским людям и обеспокоенной мировой общественности на «истинное» состояние экономики СССР в самые тяжёлые времена его становления, совершенно обосновано квалифицировались высшим руководством СССР как акт покушения на само существование страны. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. И вряд ли следует утверждать, что государственный аппарат первых лет существования Советского государства хорошо разбирался в проводимой И. Сталиным столь многим непонятной внутренней политике. Да и очень сомнительно, чтобы государственные чиновники и партийные деятели⁴¹, за малым исключением, действительно стояли в оппозиции к И. Сталину в вопросах государственного строительства. В большинстве своём работниками государственного аппарата были действительно честные и порядочные люди, ставившие превыше всего правду, справедливость и интересы родной для них страны, но не понимающие, по причине отсутствия у них должного образования и воспитания, Законов Бытия. Объяснять их, устраивать своего рода ликбез своим соратникам по революции и гражданской войне, И. Сталин, по понятным всем причинам не стал, справедливо рассудив, что если человек решил посвятить себя делу строительства нового Советского государства, значит, он должен соответствовать уже определившимся требованиям, обладать необходимыми знаниями и умениями. Значит, он сумел оценить свои силы, возможности и уровень подготовки. Следовательно, он должен сознавать и уровень ответственности за свои высказывания и поступки. Если всего этого нет, значит, в государственный аппарат пришёл либо случайный человек, либо предатель, работающий, объективно говоря, в том и другом случае на любое вражеское государство, название которого, естественно, значения не имеет. Также не имеет значения, действительно ли хотел этот незадачливый государственный деятель поднять производительность труда рабочих и крестьян, раскрывая им истинную статистику достижений первых лет пятилеток, или же его сообщения на эту тему были спланированной идеологической диверсией. Действительно ли он работал в пользу одного или нескольких вражеских государств, или в основе его предательства находилась банальная глупость. В любом случае его деятельность по отношению к государству была в этом случае вредительской, за что и должен он нести соответствующее служебному положению наказание. Ответственные государственные деятели и партийные работники обязаны были это понимать.

Таким образом, даже честная и откровенная информация, например, о невыполненных пятилетних планах, трудностях в коллективизации или индустриализации страны, кроме уныния и апатии ничего в обществе внести не могла. А значит, в своей стратегии она была бы направлена на дискредитацию революционных идей и уничтожение строя и государства. Такая политика, возьмись И. Сталин проводить её повсеместно на территории СССР, была бы направлена на уничтожение самой надежды вывести страну из катастрофического состояния политической и экономической жизни СССР тех лет.

Судя по тематике кинофильмов, театральных постановок, невиданного до тех времён энтузиазма и веры в счастливое будущее, ставку в первые годы Советской власти И. Сталин сделал на юмор, мечты, песни, комедии и учёбу. Эта политика вселяла у населения неиссякаемый оптимизм, а жизнь делала счастливой, несмотря на огромные трудности и провалы. Для осуществления этой политики, перед партийными и советскими органами тех лет, были поставлены задачи: электрифицировать каждую деревню, добиться, чтобы в каждой деревне звучало радио, а на полевые станы и цеха приезжали агитбригады и кинопередвижка, в каждом посёлке в парках по воскресеньям и праздникам должны были звучать духовые оркестры. В деревнях повсеместно поощрялась самодеятельность, песни и танцы. То есть повсеместно, во всех уголках страны ставилась перед партийными и советскими органами задача создания праздничной атмосферы. Населению прививались традиции любви к искусству, музыке, литературе и учёбе. Эту политику многие аналитики и эксперты впоследствии назвали психологической обработкой населения. На самом же деле она была призвана исполнить функции механизма, создающего и регулирующего состояние гармонично устроенного общества и государства. Тот, кто понимал её суть, находил своё место в государственном организме, а кто не понимал, но всё же брался за рычаги управления государством, как правило, попадал в жернова НКВД.

Насколько оправдана политика кнута и пряника тех лет? С точки зрения малограмотного, недалёкого или слабо разбирающегося в делах государственного строительства обывателя, оправдания репрессиям тех лет быть не может. С точки зрения ответственного перед страной и потомками руководителя государства, каким был И. Сталин, иной подход к решениям этих вопросов оказался бы безответственным и дилетантским, а значит, преступным. Какой ответственный государственный деятель допустит к управлению государством неподготовленных специалистов?

Возникшая в начале века смута в стране, не оставила выбора ни Первому Советскому правительству, ни сталинскому правительству. Страну надо было поднимать из руин любой ценой и в кратчайшие сроки. Поэтому реализацию программы построения демократичного общества следовало перенести на более дальние сроки, поскольку первой и самой главной задачей для правительств СССР было погасить смуту и устранить её последствия. Мотивы этого решения были очевидны: во времена смуты невозможно реализовать любую, даже самую реальную и необходимую стране программу. Но само зерно демократии, уже следовало сеять в «землю» в 30-х годах, поскольку всходит оно через несколько десятилетий. Именно это и было сделано правительством СССР в 30-х годах.

Но некоторые институты демократии, например, в той же КПСС, всё же, были созданы. Например, равенство всех членов партии, независимо от занимаемой должности, и ответственность каждого члена партии перед законом. Предполагалось, что на этой базе можно будет впоследствии создавать уже и сам демократичный строй. Ситуация осложнялась ещё и тем, что в 30-х годах ХХ века никто не знал, что означает слово «демократия». Не знали этого даже апологеты так называемой западной демократии. Они, осознав необходимость построения демократичного общества в странах капитализма, решили эту проблему предельно просто: нарисовали красивую обёртку, написал на ней слово «Демократия», и завернули в неё свой старый «продукт» социальных изобретений. Смысл такой политики прост: если народу нужна демократия, то надо ему её предоставить. В. Ленин и И. Сталин не хотели идти на подобный подлог, и поэтому предпочли вначале проработать и решить эту проблему, а потом уже браться за реализацию принятых решений.

Третья причина была непосредственно связана с В. Лениным и И. Сталиным, которые волею обстоятельств оказались единственными в стране людьми, знающими, что надо было делать в тех условиях, и какие реформы необходимы стране. Значило это обстоятельство в те времена, естественно, только одно: внедрение диктаторского способа управления (не системы управления, а способа управления), право на использование которого имеет любой первопроходец и в любой сфере, в том числе и в сфере государственного строительства. Причём И. Сталин решил этот вопрос точно так, как и Пётр I в своё время решил проблему создания и воспитания военных формирований в России. И тот и другой использовали для решения проблем всю атрибутику и технологию постановки и осуществления театральных спектаклей: Пётр I создавал «потешные» войска для будущих настоящих войн, а И. Сталин, в условиях диктатуры марксизма-ленинизма – театр демократичного общества в масштабе страны, культивируя повсеместно ростки будущей демократии. Причём, сам И. Сталин являлся автором и режиссёром этого «спектакля», а как истый демократ, играл в нём не главную роль. Поручил он её ВКП(б)-КПСС.

Таким образом, реальность была такова, что страна все годы сталинского правления, управлялась одновременно рычагами диктатуры и механизмами демократии. Диктатура пролетариата и учения марксизма-ленинизма И. Сталину были необходимы для того, чтобы суметь и успеть реализовать свои замыслы, связанные с созданием сильного, мощного и высокоразвитого во всех отношениях государства. Знал, как это сделать, только он. Поэтому и был вынужден пользоваться в своей деятельности рычагами диктатуры. Механизмы демократии понадобились И. Сталину для того, чтобы наработать в «театральном» варианте практику демократических взаимоотношений между государственными и общественными институтами, физическими и юридическими лицами. Впоследствии, отработанный в театре и кино демократичный уклад жизни, практически автоматически переносился в реальность. Ибо люди начинали говорить и действовать точно так, как это делали сценические герои театральных постановок и кинофильмов. Таким образом, И. Сталин, а впоследствии КПСС, дал долгосрочную перспективу созданному им обществу и государству. Преемникам на посту главы государства необходимо было правильно использовать наработанную практику, и продолжать эту политику. К сожалению, сталинские наработки и опыт были выброшены Н. Хрущёвым на помойку практически сразу же после смерти И. Сталина. Начиная с так называемой хрущёвской оттепели, на экранах и сценических площадках стали появляться герои, выражающие недоверие к КПСС, марксистско-ленинской идеологии, а также сеявшие в народе сомнения в правильности выбранного и утверждённого курса. Более того, появились герои, которые возбуждали в народе протестные настроения, алчность, романтику воровской и бандитской жизни. То есть, фактически, в 50–60-х годах в СССР были посеяны семена смуты, расцветшей в последнем десятилетии ХХ века.

Н. Хрущёв взялся за управление столь огромной страной методом авантюрной внешней и внутренней политики, без «сценических репетиций» и надлежащей проработки проблем. На самом деле этот недалёкий политик, под лозунгами правды и свободы, лишил народы СССР идеала, макета будущего общества, а также самой возможности делать и исправлять ошибки⁴². То есть, он тем самым упразднил наработанную десятилетиями технологию планирования и совершенствования государственной системы, улучшения взаимоотношений между государственными и общественными структурами и институтами. Что характерно, качество самого материала, из которого создавались государство и общество, при такой технологии уже значения не имело. Главной была работа управленческого механизма и инструментов, которыми Н. Хрущёв мог насаждать любой вариант государственности обустройства, любую бредовую идею (например, освоение целинных и залежных земель, повсеместное выращивание кукурузы). Или же решения, направленные на уничтожение государственности обустройства народов СССР (например, отстранение КПСС от системы управления страной и создание Совнаркомов и Совнархозов). Потеряв в 50-х годах сталинскую практику и технологию управления, СССР оказался на пороге неминуемого развала.

Мотивы Н. Хрущёва изменить курс страны были озвучены им же самим на ХХ съезде КПСС. Дескать, Советское государство было создано И. Сталиным так, что одна часть общества, обладавшая знаниями и всеми властными полномочиями, осуществляла свою деятельность в демократическом правовом поле, а другая его часть, осуществлявшая производительную деятельность, жила в тираническом общественно-политическом строе. Первые уверяли всех, что в государстве была создана демократия, поскольку каждый имел право и возможность отстаивать свои интересы вплоть до ЦК КПСС, а вторые – тирания, поскольку вынуждены были во всех ситуациях выполнять уже принятые партийными органами решения. Н. Хрущёв же хотел привлечь к процессу принятия решений весь народ. То есть, на самом деле, он родил в стране смуту, и узаконил дилетантский подход к столь важному для государства процессу, избавиться от которого не смогли все последующие руководители СССР. Следует также учитывать, что все приоритеты в принятии тех или иных решений, принадлежали именно первичным парторганизациям, но не аппаратным органам КПСС. Именно эта норма давала основание руководителям СССР утверждать о создаваемом в государстве демократичном обществе, поскольку любой желающий, а не только член КПСС, мог принять участие в заседаниях первичных партийных организаций, и высказать свое мнение по любому вопросу.

С точки зрения обывателя, правыми были как народ, так и его правители. Но такая практика не могла не привести к расслоению и расколу общества. Что и произошло во времена правления Л. Брежнева. Начался же этот процесс рождения смуты и раскола советского общества с рокового ХХ съезда КПСС. Точнее, с секретного доклада на нём Н. Хрущёва о культе личности И. Сталина.

Условия, в которых начинались реформы 30-х годов, также были далеко не простыми. Возврат к капиталистическому способу хозяйствования, как это было уже очевидным для всех, совершенно справедливо расценивался как акт деградации не только по отношению к народному хозяйству СССР и советскому обществу, но и ко всей человеческой цивилизации. Кроме того, строительству социализма в СССР препятствовала не только реакционная прослойка советского общества, но и мировое сообщество. Их аргумент (целиком надуманный) был один: «Мы не хотим упразднения института частной собственности, создания коммунального уклада жизни, где всё наработанное становится общим достоянием. Мы не хотим упразднения института семьи, вынуждающего всё население страны жить по звериным законам промискуитета и под одним «одеялом».

Аргументы, выдвинутые «уклонистами» и «ревизионистами», на поверку оказались основанными не на знаниях, а на эмоциях, вследствие чего они в принципе не смогли правильно оценить обстановку, и принять верное решение. Использованы они были только лишь ради того, чтобы обманом и жульническими манипуляциями общественным мнением привлечь на свою сторону как можно больше голосов. Цель доморощенных и закордонных криминальных «деловых» людей также была одна: удержать в своих руках право на сохранение в общественной жизни страны института криминала с маской деловых людей, и использовать его в качестве механизма присвоения в свою собственность результатов чужого труда. Пусть даже эта цель достигалась жизнями или увечьями многих миллионов одураченных «простых» людей.

На самом деле социализм, и об этом марксизм-ленинизм постоянно уведомлял все заинтересованные стороны, не предполагал всеобщей имущественной уравниловки. Привилегии и права на блага при нём должны были распределяться только государством, и только среди трудящихся, передовиков производства, и честно работающих людей. Воры, бандиты, спекулянты, жулики и тунеядцы пользоваться социальными привилегиями и благами по законам социализма права не имели. Но пользовались они в жизни ими достаточно широко. Поскольку человеколюбивый порок социалистического способа хозяйствования заключается в том, что государство, согласно принятой концепции социализма, не могло, и не имело права лишать эту категорию людей социальных привилегий. Чем те без зазрения совести пользовались достаточно широко, лишая тем самым честных тружеников их доли. На институт семьи также никто не помышлял покушаться, а понятие «общие бабы» попало в риторику тех лет из базарных сплетен, уличных анекдотов и из пропагандистских материалов, выпускаемых западными противниками социализма.

Помимо упомянутого субъективного фактора, сопутствовавшего процессу рождения и становления социализма, существовал ещё и объективный: в мире какое-то из государств должно было взять на себя неблагодарную миссию приступить в практической плоскости к поиску путей вывода человеческой цивилизации из многовекового предкризисного состояния. Кроме России-СССР, ни одна другая страна в мире даже возможности не имела взяться за решение этой эпохальной и жизненно важной для цивилизации проблемы.

Но какова должна быть модель будущего справедливого общества, какую концепцию необходимо было принять и проработать в плане построения коммунистического общества, в то время не знал никто. В том числе В. Ленин и И. Сталин. Но в одном все народы мира (но не их правители) были согласны: институт эксплуатации человека человеком необходимо упразднять. Ибо дальнейшее развитие рабовладельческого общества вело всю цивилизацию к катастрофе.

В самом понятии «социализм» уже заложены идеи социального (но не имущественного) равенства и упразднения «частных» (но не «государственных») рабовладельческих отношений. Чтобы реализовать эти идеи, необходимо было создать порядок, при котором всё население страны и каждый человек в отдельности, должны были через специально созданный механизм постоянно получать равные стартовые возможности. Существенным препятствием в реализации этого замысла оказалась эксплуатируемая веками, так называемая концепция частной собственности, и сама система распределения собственности в так называемые частные руки. Её необходимо было упразднять и принимать принципиально новую. Для решения этой проблемы в то время была создана концепция государственной собственности и социальной справедливости. Её сформулировали просто и доходчиво: кто не работает, тот не ест⁴³. То есть, если сравнивать с капиталистическим принципом распределения собственности, – что награбил, – по закону, – то и моё, – узаконившего право Злата и Булата на все богатства, социализм действительно поднял сознание мирового сообщества на новую ступень развития. Принцип собственности социализма можно выразить формулой: что дали, то и твоё.

Примечательно, что принципиальной разницы эти два варианта (принятые в капиталистическом и социалистическом обществе) распределения собственности не имеют. И в том и другом случае распределяют товар люди и структуры, которые его не производили, и которым этот товар, на самом деле, не принадлежит. И принадлежать не может, поскольку они его не создавали. И в том и другом случае, как при капитализме, так и при социализме, решающая роль в столь постыдном деле грабежа и дележа чужого продукта и чужих денег принадлежит праву силы. То есть, как утверждает обыватель, власти. Но и имеется у них существенное различие. Заметно оно, прежде всего, в отношении к деньгам. Если капитализм определил и делегировал равные права и возможности Злату и Булату, то социализм сделал очень многое, чтобы существенно уменьшить влияние денег на своём внутреннем рынке (в какой-то степени, и на внешнем). Этот же шаг существенно ограничил возможности силовых решений в осуществлении процесса распределения собственности. Ибо все эти вопросы решались не на биржах, а в кабинетах партийных органов методом дискуссий. То есть, поскольку КПСС выполняла в государстве роль и функции хозяина в доме, то, как и положено хозяину, она и распоряжалась всем богатством страны. При этом настоящий хозяин продукта оказался в статусе потерпевшего и ограбленного, что отнюдь не смущало ни КПСС, ни Правительство СССР. Если бы партийные чиновники обратили внимание на это неблаговидное обстоятельство, они смогли бы заняться решением этой, главной проблемы человечества: справедливое производство и распределение продукта.

Кроме того, если при капитализме всем богатством и судьбами людей распоряжался так называемый собственник средств производства и производимого продукта, то при социализме всем наработанным занималось само государство. Если при капитализме каждый рабочий умножал богатства своего друга, родственника или соседа по лестничной площадке, то при социализме всё богатство учитывалось правительственными структурами, и с конвейера прямиком отправлялось в «закрома Родины». Но в том и другом случае (при капитализме и при социализме) властью решалась одна и та же задача: как лишить производителя его собственности на произведённый им товар. С точки зрения эмоций и интересов государства, социалистический принцип накопления и распределения богатств и собственности для производителя был предпочтительней, поскольку всё наработанное уходило не в карман «делового человека», а в бюджет всей страны. Не так обидно. К тому же такой способ хозяйствования существенно перекрывал криминальным элементам и международным аферистам и жуликам возможность завладеть богатствами страны противоправными методами.

Но эта же концепция явилась очередным предметом спора между обеими конфликтующими сторонами – между так называемой частной и государственной собственностью. Причём, вся дискуссия на эти темы проводилась в эмоциональном спектре рассмотрения проблемы, поскольку ни одна из дискутирующих сторон так и не смогла на удовлетворительном научном уровне предложить мировой общественности определения этих видов собственности. Из этого обстоятельства учёным обеих конфликтующих сторон следовало бы сделать вывод, что таких видов собственности (частная и государственная), какие были предложены обеими сторонами, в Природе не существует. Но делать это, разумеется, было нельзя, поскольку рухнула бы вся принятая мировым сообществом концепция правового государства. Это обстоятельство создало бы весьма зыбкую почву для международных отношений, атмосферу непонимания и неприятия в мировом общественном сознании любых рассуждений и выступлений на эту тему. Разорвать этот порочный круг практически в безвыходном положении попытался Н. Хрущёв, приняв, от отчаяния, под свою ответственность никому непонятную и очень сомнительную в части её обоснования концепцию общенародной собственности. Народ её понял по-своему – как официальное разрешение тащить себе в дом всё, что ему нужно для хозяйства. И тут же дал свою трактовку: «Всё вокруг народное, всё вокруг моё».

Во всей этой образовавшейся чехарде с собственностью, репрессиями, социализмом, капитализмом, демократией и тоталитаризмом следует отметить один момент, касающийся каждого жителя нашей планеты. Как известно, многие осуждали (и до сих пор осуждают) политику репрессий, проводимую И. Сталиным и Л. Брежневым по отношению к так называемым инакомыслящим и врагам народа. Самым примечательным в этой связи является тот факт, что эту политику И. Сталина на самом деле разделяют, поддерживают, одобряют и придерживаются все специалисты, вплоть до упомянутого ограниченного обывателя, во всём мире. Даже враги народа 30-х годов и диссиденты 70-х. Но делают они это каждый в своей сфере, на своём понятном и доступном им уровне, и в пределах своей компетенции. Именно в пределах своей компетенции, и в этом вся интрига. Какому конструктору, например, автомобиля, пришлось бы по душе, если бы он, придя на автозавод, на котором делается его автомобиль, увидел бы созданный инакомыслящими «инженерами» спроектированный им автомобиль не с четырьмя колёсами, как было в проекте, а, например, с тремя, а вместо рулевого управления он обнаружил бы обыкновенные вожжи? Какой бы механик стал бы мириться с тем, что из-за поломки какой-то детали прекратил бы работу весь механизм? Реакцию каждого специалиста на подобные беспорядки в своей сфере деятельности мы считаем естественной, обоснованной и единственно правильной: надо делать то, что указано в технической и технологической документации. И если деталь вышла из строя или не соответствует указанным параметрам и характеристикам, её, естественно, меняют новой. Оправдываем мы репрессивную акцию этих специалистов только потому, что все они работают с неодушевлёнными предметами. То есть не с живыми людьми, с которыми по роду деятельности приходилось иметь дело не только И. Сталину, но и всему государственному аппарату, а с деталями машин, стройматериалами, символами или понятиями. Но приговор, который они выносят несостоятельным деталям или материалам, так же суров и бескомпромиссен, как и у известных сталинских «тройках»: если «винтик» не работает или не соответствует необходимым параметрам или своему назначению, место ему должно быть определено вне общества. Разница в том, что воплей о пощаде и о необходимости защиты своих прав от ущербных деталей машин мы не слышим, а крики репрессированных людей разносятся на века по всей планете. Но это уже эмоциональная сторона вопроса, которую, если объективно, а также согласно мнению Макиавелли, государственные интересы не понимают в принципе.

Можно ли было избежать при создании государства, общества и страны подобных, пугающих всех коллизий? Всё дело в концепции, согласно которой идёт строительство и эксплуатация государственной системы. В 20–90-х годах ею была модная, всех захватившая, молодая и перспективная модель механизма: государство – это машина, а человек – винтик в ней. Её доктрина определяла (не только Советскому руководству) роль и значимость жизнедеятельности каждого человека в социуме – винтик. Эту модель государства внедрял в то время не только СССР, но и большинство стран мира. Особенно интенсивно её создавали в так называемых странах западной демократии. Например, в Германии. Разница в политике по этим вопросам между Западом и СССР состояла в том, что государства «западной демократии», например, США, предпочитали, за некоторым исключением, не заключать людей под стражу и в тюрьмы за социальные и политические преступления (очень накладно для бюджета страны), а просто выбрасывали их на улицу без каких либо средств к существованию и надежд на будущее. Точно так делает любой механик с любой износившейся деталью в механизме, сняв которую, он тут же выбрасывает её на свалку (в СССР надеялись её ещё починить). Поэтому упрёки западных политиков в адрес И. Сталина, что он рассматривал каждого человека в качестве винтика в государственном механизме, должны быть в полной мере адресованы и себе. Как видим, политика И. Сталина была намного человечней, чем политика западной «демократии».

Оправдана ли позиция инакомыслящего и так называемого правозащитного движения, ратующего за права человека, но не учитывающего права государства? Только в том случае, если он может предоставить обществу альтернативное решение столь жгучей и злободневной проблемы. Если его нет, значит, деятельность инакомыслящих и поборников прав человека в любом случае будет носить деструктивный характер, и будет она направлена на уничтожение не только государства, но и страны. Если таковое решение проблемы у них имеется, то митинги, протесты и требования смены курса или руководства будут носить крайне сомнительный и непонятный характер. Поскольку для смены курса достаточно будет опубликовать созданную программу в периодической печати для всеобщего ознакомления и обсуждения. Если предложенное решение будет поддержано населением, то автоматически встанет вопрос и о его внедрении. Вопрос же о том, кто будет внедрять, какое руководство, и какие государственные и общественные структуры и институты уже давно решён (например, в технической сфере): только разработчик.

Решение обозначенной проблемы находится, как уже отмечалось, в смене самой концепции государства, и заключается оно в отказе от философии взаимоотношений государства и «винтика», и в принятии в производство принципиально новой модели.

А какую модель человечеству необходимо взять в разработку и внедрить в практику? Это довольно сложный вопрос. Достаточно вспомнить, что за всю свою историю человечество придумало и внедрило только несколько вариантов решения этой проблемы. Самой распространённой на всех континентах и во все времена была модель: добрый пастух и стадо баранов. Также весьма популярной, особенно на Ближнем и Среднем Востоке, была модель «восточного базара». Европе была мила по сердцу архитектурная модель: «Мой дом – моя крепость». А вот США отказались от всех материальных символов, и предпочли взять в качестве модели всем хорошо известные на всех континентах порочные черты человека: алчность, стяжательство, служение золоту (доллару) и силе. Китай и Япония были сторонниками самой перспективной во все времена модели: сотрудничество ученика и мастера-учителя. Индия, в своих исканиях, остановилась в полушаге от истины: перспективу имеет только единение человека с природой планеты. А какую модель предпочла Россия? Никакую. Не нашла она для себя приемлемый вариант модели общежития народов, и поэтому добровольно отказалась от всех проработанных и разрабатываемых человечеством моделей. Отвергла она также и всем так полюбившуюся модель – добрый пастух и стадо баранов. Хотя в течение практически всех десяти веков народы России чтили в качестве доброго пастуха не только Бога, но и князей, царей и КПСС.

Россия точно знала, что все существующие модели общежития являются порочными, и перспективы для человечества не имеют. Более того, она пришла к выводу, что даже модель, предложенная человечеству народами Индии, ради понимания которой Александр Македонский разгромил свою армию в своём известном походе, и ради которой ходил в Индию Афанасий Никитин, перспективы для человечества не имеет. Причина понятна практически каждому хозяину: поскольку основана она (Индийская идея) на идеологии бесхозяйственности. Такая «разборчивость» России изрядно поднадоела всем определившимся в этом вопросе странам, поскольку лишала их самой возможности находить общую платформу для взаимодействия с ней. Кроме всего, к концу ХХ века всем стало ясно: Россия отвергла все существующие модели общежития, а сама предложить так ничего и не смогла. А за 70 лет своих изысканий на этом поприще, она так и не смогла построить обещанный и разрекламированный всеми радужными красками коммунизм.

Если объективно, то Россия права: человек так и не смог придумать необходимую человечеству модель общежития. А те модели, которые человечество эксплуатирует, или пытается заново внедрить, уже давно морально устарели, и возникших проблем не решают. Нужна принципиально новая модель. Но где её взять? Либо надо расширять зону поиска, либо надо браться заново придумывать и разрабатывать принципиально новую модель. Ни в том, ни в другом направлении поиска ответ на столь жгучий и актуальный вопрос, так и не был найден. У России, чтобы не выглядеть немощной во всех этих вопросах бытия, осталась только одна возможность решить столь трудную проблему: спросить её решение у самого Бога. Ответ, как выяснилось, ждать не пришлось, поскольку он давно уже записан в Главной нашей книге, в Библии. Суть этой подсказки, а также изложенной в книге технологии построения нужного человечеству социума сводится к давно известному человечеству положению: моделью Государственной системы должна стать Природа планеты со всей её флорой и фауной, а государство должно работать в этой системе в качестве регулятора взаимоотношений между хозяйствующими субъектами. Точно так, как вода (регулятор жизни на планете) регулирует все жизненные процессы на планете, точно так и государство должно регулировать все взаимоотношения между хозяйствующими субъектами.

Остаётся добавить, что, как и всякий регулятор системы, государство должно занимать чётко обозначенное для него место – в знаменателе простой дроби. В её числителе должны находиться все объекты данной конкретной системы, работу которых должен регулировать регулятор, а в знаменателе должен находиться сам регулятор. Смешивать числитель со знаменателем, или менять их местами, как это сделал К. Маркс с деньгами и товаром, недопустимо.

Только эта концепция построения Государственной системы в состоянии создать все условия для создания демократичного общества. В живом организме, которым является в сути своей Природа планеты, как известно, нет привилегированных или плебейских структур, а каждая клетка имеет равные права и обязанности со всеми другими. Все они вместе взятые и каждая в отдельности работают не на благо самой себя, а на благо всего организма. Чтобы убедиться в этом, не надо осуществлять специальные исследования и собирать доказательства, достаточно просто каждому взглянуть на себя. Но чтобы разработать и реализовать эту концепцию (по предложенной в Библии технологии), необходимо, как минимум, вначале, дать слово Автору этой концепции, и обратить внимание на Его рекомендации в решении этой проблемы: «по образу и подобию своему». То есть, если человек не желает быть винтиком в государственной машине, он должен приступить к проектированию и созданию государства, взяв в качестве образца и модели не только Природу планеты, но и организм человека. Если проанализировать дела России и Русской идеи, то именно этого состояния Россия жаждала и добивалась ещё со времён народного правления. Именно ради воплощения этой идеи (Рюриковичи так и не смогли её сформулировать и проработать) русские позвали иноземцев Рюриковичей княжить на своих землях.

Социализм, также как и капитализм, не имел даже самой возможности воплотить столь давние мечты России. Это обстоятельство и предопределило изначально его обречённость на кризисное состояние и поругание не только В. Лениным на заре Советской власти, но и всем советским народом в конце 80-х. Причём, если В. Ленин имел все основания и права выражать своё негативное отношение к социалистическому способу хозяйствования, то ни рядовые советские люди, ни высокопоставленные государственные чиновники таких прав не имели. Причину мы уже назвали: их некомпетентность. Одно дело, когда специалист возьмётся оценивать, например, состояние и перспективы развития автомобильной промышленности в СССР, и совершенно другое, когда за это дело возьмётся рядовой автолюбитель или шофёр-профессионал. У первого все выводы будут основаны на глубоком анализе, у второго – только на эмоциях.

Что касается самих поступков, которые предпринимал СССР для реализации столь заманчивых и разрекламированных на весь мир мечтаний, то для многих они были в высшей степени непонятными, варварскими и пугающими (давно известно, что человек предпочитает узнавать, а не познавать). По этим причинам СССР, а за ним, естественно, и Русская идея, обретали больше противников, нежели сторонников. Даже среди братских народов и единомышленников. Объясниться же с ними, кроме как предельно эмоциональными лозунгами, типа «Вперёд, заре навстречу» или «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», Русская идея не могла по причине своего малолетства, косноязычия и необразованности. Для организации мировой революции подобных эмоциональных проявлений явно недостаточно, а рассчитывать на успех в этом грандиозном деле без необходимого философского и идеологического обоснования и без соответствующей разработки, могли люди и государства, безгранично верящие в коммунистические идеи, преданные друг другу и делу товарищи и союзники. То есть, ими вновь в основу всех взаимоотношений, ставились верность, преданность и эмоциональная реакция. Но не знания и холодный расчёт. В этих условиях успех был возможен только при одном условии, если удастся искоренить предательство, заклеймив его в общественном сознании. Как бы ни ёрничали противники «идеологической обработки масс», но лозунг «Сила социализма – в единстве», действительно выражал суть условий, при которых возможно достижение победы коммунизма.

И. Сталин, и последующие руководители СССР, предусматривали возможность предательства отдельными чиновниками и служащими интересов государства. Разрабатывались ими на этот случай превентивные и контрмеры. Но им и в голову не могло прийти, что предавать свой народ и свою Родину может не только один человек или группа заговорщиков, но и целая страна, как это случилось в 1990 году с РСФСР. Более того, ими даже не допускалась к проработке на первый взгляд абсурдная и невероятная мысль, что предать свой народ может сама Родина. Но это в конце ХХ века, всё же, случилось, что привело к изумлению, досаде и ярости народы столь огромной страны. Была ли у стержневой для СССР республики возможность избежать столь постыдной и презираемой всеми народами роли? Только одна: предъявить мировой общественности не обещания, красивые сказки о будущей жизни и эмоциональные оптимистические восклицания, а реальные результаты, программы, проекты. Всем этим, естественно, РСФСР и Русская идея не располагали практически все 70 лет после своего рождения. Появились они у них, как уже отмечалось, только в конце 80-х годов, но на этот факт никто внимания обращать не стал, что и обрекло страну на десятилетия смутного времени, корни которого, без сомнения, находились в 20-х годах ХХ века с момента объявления В. Лениным холодной войны капитализму.

Перемирие в этой войне наблюдалось только однажды во время Второй мировой войны, когда Запад понял, что ему одолеть нацистскую Германию без СССР, а СССР – без Третьего Рейха, возможным не представляется. Помирившись с русскими на период Второй мировой войны, и дождавшись когда СССР разгромит гитлеровскую Германию, Запад, в лице Англии и США, уже по своей инициативе и на другом витке спирали противостояния, вынес на повестку дня международных отношений идеологию и методы холодной войны, надеясь в её развороте уничтожить СССР, а вместе с ним и Русскую идею. Ошибку Гитлера «большая семёрка» учла, поняв, что загадочную русскую душу можно задушить только руками самих русских. Своего апогея эта война достигла в конце 80-х – начале 90-х годов, но желаемого результата, – уничтожения Русской идеи, – она, всё же, не достигла. Но зато была значительно перекрыта запланированная капитализмом в середине 40-х годов цель этого похода: в результате предательства РСФСР было предано и уничтожено всё, ради чего родилась, создавалась, крепла и росла Русская идея, а не только СССР, КПСС, социализм и коммунистическое движение. Предвидеть предательство РСФСР и принять надлежащие меры ни И. Сталин, ни Л. Брежнев, ни Ю. Андропов, если объективно, возможности не имели, что и явилось решающим фактором победы «западной демократии» в первой стадии холодной войны. Вторую, как предсказано в Апокалипсисе, семиголовый большой красный дракон проиграет.

И теперь пришло время назвать главную, первую позицию из всего перечня предательств России, её государственных и общественных институтов, совершённых в период с 12 июня 1990 года.

Как правило, поражения в военных сражениях приводят к существенным уступкам на поле брани. Им, этим полем битвы, в холодной войне были философские и идеологические принципы и позиции, отстаиваемые противоборствующими сторонами. Естественно и уступками, по результатам этой войны, вначале явились философские и идеологические позиции и принципы одной из сторон (вопрос, только, какой, «победившей» или «проигравшей»?). Но потерями или завоеваниями, по итогам последнего этапа «холодной» войны, вопреки укрепившемуся мнению аналитиков 90-х годов, не является отторжение территорий стран социалистического содружества от влияния СССР и России. Этим результатом также не может быть и развал СССР, поскольку он пока ещё не состоялся (был уничтожен СССР в качестве государства, но как страна он просуществовал, все годы смутного времени). Вот развал Содружества социалистических государств «большой красный дракон» может приписать себе в заслугу. Но для России-СССР этот факт негативного значения практически не имеет. Даже наоборот. Поскольку в результате «боевых» действий холодной войны и предательств республик Прибалтики, Чехословакии, Венгрии и Польши, Россия оказалась без нежелательных для неё «партнёров», сотрудничать с которыми в период своего возрождения без их покаятельных акций она не должна.

Также следует признать позитивным фактор добровольного принятия Россией лакейских обязательств перед Западом, и согласие её на свой новый социальный статус в иерархии государств мирового сообщества – бессрочного каторжанина. Ибо, только приняв это наказание за своё вселенское предательство и покаявшись, она сможет возродиться. В скобках отметим, что этот приговор России был вынесен, – что самое главное, – не ею самою за своё предательство своей детской мечты. Предала же она свою суть и «детскую» мечту – идеологию Союза племён и народов, взявшись «играть» с мировым сообществом в навязанную ей «рыночную» экономику. Избавиться от этого позорного для неё статуса и положения она сможет, только свергнув захватившего её заморского зверя, и взявшись за обустройство своей государственности по чертежам Создателя. Другого пути у неё нет, поскольку роль «жены, облеченной в солнце» других вариантов развития событий не приемлет. Статус «зажжённой свечи» не позволяет.

Но это, как уже отмечалось, на первый и поверхностный взгляд. Если анализировать глубже, то выяснится, что 12 июня 1990 года Россия предала не только идеологию Союза, но и свою Русскую идею, что и было выше ей инкриминировано под вторым пунктом.

В чём суть разразившегося в конце ХХ века планетарного конфликта? Если брать верхнюю, всем хорошо видимую часть этого айсберга, то темой разговора следовало бы выбрать противостояние социализма и капитализма. Но не коммунизма и капитализма, как это утверждают нечестные и невежественные в этой сфере деятельности аналитики. Ибо конфликт коммунизма и капитализма в принципе невозможен по той простой причине, что коммунистическую общественно-экономическую формацию ещё не удалось построить ни одному государству в мире. Её просто не было, и нет, поэтому капитализму и конфликтовать-то было не с кем. Если действительно поверить на слово западным аналитикам, утверждающим о непримиримом конфликте «западной демократии с коммунизмом», то мы вынуждены будем признать, что западные капиталистические идеологи затеяли второй виток «холодной» войны (а также и в «горячих» формах) с намерениями, а не с реальностью. Причём, специфика этого конфликта такова, что воюют западные идеологи с теми «коммунистическими» намерениями, которые придумали они сами в виде собственных нафантазированных фобий, а не с теми, которые объявлялись марксизмом-ленинизмом и КПСС. Точно так поступал известный герой, вступая в сражения с ветряными мельницами. Разумеется, этот вывод не касается финансовых интересов «семиголового большого красного дракона». Западная демократия также не могла конфликтовать с коммунизмом, поскольку, как уже говорилось, коммунизм ещё никто не смог построить, а во-вторых, демократия и коммунизм – это суть одной сущности, а не двух. Ибо коммунизм, это способ хозяйствования, а демократия – это система управления работой этого способа хозяйствования. Поэтому конфликт между демократией и коммунизмом в принципе невозможен.

Вряд ли следует вдаваться в тонкости диагностики психотерапевтов по поводу такого поведения и поступков западных идеологов и аналитиков. Отметим лишь только, что ничего общего в утверждениях западных аналитиков с былыми намерениями КПСС нет. Значит, воевала западная демократия не за идеологические пристрастия, а за более прозаические вещи. На вопрос, «Какие?», ответ уже был дан: есть все основания утверждать, что западной «демократии» нужна Россия в качестве своеобразной кладовой, население которой было бы озабочено только одной проблемой: как пополнять запасы этой кладовой и предоставлять их по первому требованию апологетов частного капитала. При таких задачах им не нужна сильная, независимая и суверенная Россия, поскольку при таком варианте развития событий, международный капитал лишается контроля и рычагов управления экономической и политической жизни не только в России, но и на всей планете.

Практически такие же перспективы и у конфликта между капитализмом и социализмом. Ибо разница между этими двумя способами хозяйствования столь мала и несущественна, что вести о ней речь могут либо полные дилетанты, либо хитрые политики ради достижения каких-то своих политических и экономических выгод.

Под влиянием первых, несомненно, находились и находятся приверженцы капиталистического способа хозяйствования, весьма смутно разбирающиеся в политических системах управления государством и в характеристиках различных способов хозяйствования. Если бы это было не так, они не вели бы разговоры о тоталитаризме в СССР, не противопоставляли бы демократии коммунизм⁴⁴, а также не объединяли бы капитализм с демократией. На самом деле коммунизм, как и капитализм или социализм, является одним из государственных способов хозяйствования, и управляться он может только лишь механизмами демократии. Но не тирании или аристократии. Так что коммунизм и демократия – это суть одного организма, а не двух или нескольких, и по этой причине противостоять они друг другу физиологически не могут.

Что касается капитализма, то этот способ хозяйствования управляется только рычагами аристократического общественно-политического строя, поэтому с демократией у него в принципе не может быть ничего общего. А это значит, что конфликт капитализма весьма вероятен не с коммунизмом, а с демократией, поскольку эти два состояния физиологически друг друга не приемлют. Точно так, как самолёт (в качестве технической системы), физиологически не приемлет вожжи в качестве своей системы управления, так и капиталистическая общественно-экономическая формация физиологически не приемлет демократический общественно-политический строй. Ей необходима только аристократия. Или, на крайний случай, тирания, ибо управлять капитализмом можно только лишь с помощью этих рычагов.

Ко вторым следует отнести В. Ленина и всех руководителей Советского государства вплоть до М. Горбачёва, а также теорию марксизма-ленинизма. В отличие от западных идеологов, весьма вольно трактовавших характеристики социализма, В. Ленин отлично разобрался в сути обоих способов хозяйствования. Он умел, опираясь на эти знания и работая в самых экстремальных ситуациях, находить правильные решения политических и экономических проблем. Но, судя по той нецензурной брани, которую Ленин отпускал в адрес строящегося им же социализма, отношение В. Ленина к социалистическому способу хозяйствования было также крайне негативным, как и к капитализму. Но акцентировать внимание общественности на этих обстоятельствах, а тем более заниматься просвещением своих западных коллег и оппонентов в условиях набирающей обороты холодной войны, он не стал. Позиция его в этом вопросе понятна всем: только дремучий глупец может взяться за обучение искусству борьбы с собой своего же непримиримого противника. Поэтому, волею обстоятельств, заключающихся в отсутствии у первого Советского правительства идеальной модели устройства общества (коммунистического), В. Ленин был вынужден взяться за строительство социализма. Ибо выбора у него, на самом деле, не было: разразившийся в феврале 1917-го года системный кризис преодолевать было необходимо, поскольку режим выживания на руинах царизма уже уничтожал саму Россию.

Системный кризис был инициирован «доброхотами» России ещё в 70-х годах XIX века, а в завершающую стадию своего развития он вступил во время 1-й мировой войны. Этот вид кризиса возникает только тогда, когда физически изнашивается сама система и морально устаревает её концепция. По этим причинам, объект, поражённый системным кризисом, не реставрируют, не ремонтируют, не реформируют и не модернизируют. Это всё равно, если браться превращать дряхлую умирающую старушку в цветущего младенца. Чтобы выйти из системного кризиса, необходимо браться за создание принципиально нового, нужного всем объекта (технической, электронной или социальной системы) революционными мероприятиями. Ибо системный кризис можно преодолеть только построением революционными методами принципиально новой системы (например, по нашей теме, коммунизма), но не реставрацией (эволюционными мероприятиями) старой.

На каком перепутье находились большевики и В. Ленин в Октябре 1917-го? На первый взгляд, у них был огромный выбор направления развития России: феодализм, капитализм, социализм и коммунизм. Но это только на первый взгляд. Капитализм, – как способ хозяйствования, – и царизм, – как система управления, – в России морально устарели и физически износились уже к февралю 1917-го. И поэтому были разрушены народами России без всякого сожаления. Реставрировать капитализм и царизм было не только бесперспективно, но и опасно для страны. Строительство же феодализма в тех обстоятельствах непременно развалило бы страну, а не укрепило бы её. А что надо было строить? Чтобы выйти из навалившегося в феврале 1917-го на страну системного кризиса, надо было строить принципиально новую Государственную систему – коммунизм. Первые попытки его построить (введением института «свободного труда») показали, что в стране никто не знает, что такое коммунизм, и как его надо строить. Поэтому В. Ленину ничего не оставалось, кроме как браться строить социализм. Не в качестве долговременного капитального «жилища», а в качестве времянки, переходного этапа от капитализма к коммунизму. Разумеется, параллельно проводя исследования и работы по созданию Программы строительства коммунизма, поскольку срок жизни времянки изначально ограничен. Что характерно, на этом же перепутье Россия оказалась и в конце ХХ века. Социализм был только что выброшен на помойку, поэтому реставрировать его было бессмысленно, капитализм и феодализм уже давно устарели и были заклеймены всеми народами мира, поэтому перспектив они не имели. Для руководства России 90-х годов ХХ века оставалось только одно направление: приступать к построению коммунизма. То есть, как в Октябре 1917-го, так и в конце ХХ века у России, на самом деле, выбора пути своего развития не было. Разница была только лишь в том, что у В. Ленина был запасной «аэродром» в виде социализма, а в конце ХХ века его у России уже не было. Ей надо было браться строить только коммунистическую общественно-экономическую формацию.

Как известно, в основе того или иного способа хозяйствования лежит один из законов, призванный регулировать процесс распределения собственности. Возникла эта проблема (собственности) ещё на заре человечества, но до сих пор она так и не нашла своего справедливого разрешения. Мы, за все эти тысячелетия, так и не пришли к единому решению: кому должна принадлежать собственность на тот или иной объект? В решении этого вопроса мы пошли по самому «звериному» пути, который мы сегодня называем всем хорошо известными терминами «грабёж» и «бандитизм». Отсюда и сформировался принцип, согласно которому и присваивалась собственность на право владения любым продуктом или объектом (в том числе, человеком): Что награбил, то и моё. Характерным он стал для экономической формации, которую мы назвали феодализмом. Но поскольку каждая общественно-экономическая формация должна иметь свою (и только свою!) систему управления, следовательно, надо было придумать эту систему, и внедрить её в практику. Как оказалось, её характеристики полностью совпадали со «звериной» сутью принятого в практику принципа распределения собственности, ибо эта система должна была защищать хозяина продукта (значит, устои общества), и регулировать взаимоотношения между хозяйствующими субъектами. Эту систему управления работой феодальной общественно-экономической формацией мы назвали «тирания». Принцип, которым пользовалась эта система, нам также хорошо знаком: У кого дубинка, тот и прав. Кого же грабил феодал, обладатель столь могущественной дубинкой? В принципе, любого, кто был слабее его, и обладал нужными ему (феодалу) для жизни и ведения хозяйства продуктами. Объектами применения политики грабежа могли быть не только сопредельные народы и племена, не только сограждане и правители социума, но и свои ближайшие родственники. У этой политики не существует моральных и нравственных устоев, патриотических чувств и страха ответственности перед согражданами и потомками. По всей видимости, именно эти характеристики привлекли внимание Б. Ельцина, что и предрешило построение феодализма в России в конце ХХ века.

Как выяснилось впоследствии, эта система управления (тирания), да и сам объект (феодализм), работой которого управляла эта система, на практике оказалась самой немощной. Ибо дубинка, с помощью которой велось управление всех взаимоотношений, могла находиться в руках не только правителя социума, но и у бандитских формированиях, у владельца соседних земель, владельцев производственных предприятий или рудников. Так что единой системы управления у феодальной общественно-экономической формации быть не может. Правил деятельностью феодалов и рабов в ней только негласно принятый принцип: у кого дубинка, тот и прав.

Естественно, жизнь, под постоянным страхом быть ограбленным или убитым, гражданам феодального общества нравиться не могла. Тем более, правителям социума (она не давала выстроить долговременную перспективу). Нужно было найти другой принцип, регулирующий взаимоотношения всех хозяйствующих субъектов социума. И он был найден: грабить надо по закону! В противном случае, всё награбленное было нелегитимным, а самого грабителя могли арестовать и привлечь к уголовной ответственности за грабёж. Работал этот принцип, – Что награбил, – по закону, – то и моё, – не только относительно отдельных граждан государства, но и относительно всех хозяйствующих субъектов. Вплоть до самого социума, поскольку этот принцип оказался по тем временам передовым, перспективным, и мог выстраивать «мирные» экономические и политические взаимоотношения не только внутри отдельной страны, но и между внедрившими этот принцип странами. Естественно, проигнорировавшие его страны становились либо изгоями мирового сообщества, либо колониями «передовых высокоразвитых государств». Подвергали же они оккупации приглянувшиеся государства не из-за их «несметных» богатств, а только ради того, чтобы народы и этих стран признали новаторскую и «справедливую» суть новой капиталистической общественно-экономической формации.

Вывод, что капитализм был «шагом вперёд» по пути к светлому будущему всего человечества, сомнений не вызывает. Действительно, если феодал мог убить кого угодно, чтобы завладеть его имуществом, то капиталист был вынужден соблюдать установленные законы и правила, чтобы «перекачать» богатства жертвы и его деньги на свои счета. Если же он игнорировал установленный порядок, то автоматически исключался из клана «сильных мира сего», или из списков «высокоразвитых и цивилизованных государств».

Коль скоро капитализм смог внести столь радикальные изменения в экономической сфере, следовательно, должны были последовать и такие же по качеству изменения в политической сфере. Ибо управлять взаимоотношениями в капиталистической общественно-экономической формации рычагами феодальной тирании не только невозможно, но и бессмысленно. Нужна была другая система управления. Замысел у капиталистов был прост: тот, кто владеет выпускаемой продукцией и средствами производства, тот и должен управлять всеми этими активами и деятельностью населения. Так родилась аристократия, которая и создала аристократический общественно-политический строй. Именно она присвоила себе право диктовать свои «правила игры» всем хозяйствующим в стране (и в мире) субъектам. Представителей так называемого «неимущего класса» она из этого процесса исключила изначально, что привело к протестным выступлениям народа, забастовкам, актам гражданского неповиновения и другим социальным «землетрясениям», дестабилизировавшими производство и саму жизнь социума. И эту проблему капитализм решил также просто, как и все другие – в лучших традиция жуликов и мошенников: он привлёк «широкие массы населения к процессу управления».

Что же он сделал на самом деле? Народу (рабу) дали право выбирать (всего-навсего!) себе правителей и начальников всех уровней. И всё. Это право капиталисты жульнически назвали демократией, и велели его внедрять повсеместно на всей планете. Характерным для этой практики управления было то, что в списки кандидатов не попадали представители «неимущего класса». Попадали туда только капиталисты-собственники, что изначально лишало «неимущее население» всех гражданских прав. Это решение также повлекло за собой протестные акции, которые капиталисты парировали таким же жульническим способом: неимущему населению предлагалось выдвигать своего кандидата. Но условия выдвижения были сформулированы теми же капиталистами, и поэтому для «простых кандидатов» они были изначально бесперспективными. Когда же возникли протестные акции и по этому поводу, неимущему населению предложили стать имущим. Для этого надо было, всего-навсего, стать собственником земли (или мастерской), и выращивать на ней нужный обществу продукт. Но делать это фермер должен был, опять-таки, по правилам, которые сформулировали для него те же жулики, занявшие все ключевые должности в парламентах и правительствах. Таким образом, в сути своей, капитализм стал одной из модификаций рабовладельческого строя, и практически мало чем отличался от феодализма.

Кого же грабил (по закону!) капиталист? Всех. Как и феодал. Жертвами капиталистов-жуликов могли быть не только его родственники, соседи по лестничной площадке или сограждане, но и все государства мира. Разумеется, кто согласился «играть» с ним по его же жульническим правилам. А если кто не соглашался, к нему направляли на танках «неоспоримые» аргументы. Ущерб мировому сообществу от такой «работы» капиталиста был огромным. И не только в экономической и политической сферах, но и в экологической. Поскольку истреблению от этой политики насаждения «истинной демократии» подверглась вся флора и фауна планеты, а также её водные ресурсы.

Схема наживы у капиталистов также не отличалась оригинальностью. Она предполагала создание многоэлементной системы, элементами которой стали не только производитель и потребитель, но и посредник. Причём, производитель и потребитель, как и положено, были в единственном числе, в то время как институту посредника дали полную свободу проводить политику устойчивой тенденции к размножению. Так родились трёх-, четырёх,- пятиэлементные системы. Это нововведение тут же негативным образом сказалось на экономике: товар стал резко расти в цене, а уровень инфляции стал существенно снижать процент ВВП. Выводы учёных, утверждавших, что самыми живучими и эффективными являются только двухэлементные системы, во внимание не принимались, что и обрекло весь мир на финансовые кризисы и стагнацию экономики практически во всех странах мира.

Что же придумали авторы социализма, чтобы избежать всех навалившихся на человечество бед? Если сказать одной фразой, то авторам социалистического социума удалось перевести производство и эксплуатацию продукта из кустарной сферы, в индустриальную. Причём, во всех областях производства. Поэтому, перемены в СССР были значительными и радикальными. Во-первых, в экономической сфере. Ибо СССР сумел за десять лет сталинского правления преодолеть системный кризис 20-х годов, подготовить страну к Отечественной и мировой войне, победить в ней, и в кратчайшие сроки вывести СССР в передовые державы мира. Во-вторых, в политической сфере. Ибо, как оказалось, на просторах столь огромной многонациональной страны была создана система управления, исключающая такие явления, как дестабилизация и кризис. Но был у социализма и «родовой», как потом выяснилось, фатальный изъян – он был временным сооружением.

Следует отметить, что социализм, следуя «положительному» опыту капитализма, не стал отказываться от практики отчуждения продукта (или средств производства) от настоящего собственника. Если при капитализме продукт производства изымался у производителя сразу же за воротами предприятия, и передавался посреднику в дилерскую сеть «для раскрутки», то при социализме эта схема претерпела только одно изменение: продукт производства изымался не в пользу дилерской сети, а отдавался практически даром в полное распоряжение Правительства СССР. Именно оно распределяло всю продукцию не только по всем предприятиям, но и среди населения.

В первые годы Советской власти эта схема была жизненно необходима для выживания страны. В годы Отечественной войны она приобрела ещё большую значимость, поскольку только эта практика могла обеспечить страну (и фронт) всем необходимым. Но после войны она с каждым годом стала приносить больше вреда, чем пользы. Ибо Правительство СССР, лишив продукт производства настоящего хозяина, подменить его собой, не могло в принципе. Капиталист мог создать видимость «рачительного хозяина» на красиво разрисованной обёртке, а Правительство СССР даже возможности не имело объявить себя хозяином всего и вся. То есть, социализм, как и капитализм, проводил ту же губительную для всего политику бесхозяйственности. Это обстоятельство приводит к выводу, что капитализм и социализм, на самом деле, мало чем отличаются друг от друга.

Каков же принцип собственности использовался при социализме? Практически тот же, по сути, какой был и у капиталистов: Что дали, то и твоё. Принцип собственности капитализма (что награбил, – по закону, – то и моё) изначально устанавливал в качестве средства наживы грабёж. И неважно, что его осуществляли аристократы согласно принятыми ими же жульническими законами «демократичного общества». В основе процветания капиталистического общества всё равно был самый банальный грабёж бандита «с большой дороги». Главным же в его «работе» было то, что он действовал согласно принятым депутатами законам (в сути своей, бандитскими), а не согласно воровским понятиям.

Установленный социализмом принцип собственности также предполагал получение прибыли путём грабежа. Причём, тем же законным (бандитским) путём. Ибо, прежде чем браться что-то распределять, надо иметь то, что нужно распределять. Необходимую продукцию для распределения социализм брал там же, где и капитализм для наживы – на производственных предприятиях, в колхозах и совхозах. Но если капиталист отнятую за себестоимость у производителя продукцию отдавал для «раскрутки» в дилерскую сеть, то при социализме вся продукция поступала бесплатно в распоряжение Правительства СССР. Именно оно брало под свой контроль всё, что производилось на территории СССР, и распределяло согласно установленному лимиту по предприятиям. То есть, в роли капиталиста выступало само Правительство СССР (и Правительства Союзных республик), но всю образовавшуюся прибыль оно не клало себе в карман, как это делал капиталист, а отправляло в «закрома Родины». Как видим, разницу между капитализмом и социализмом можно найти только в эмоциональном спектре взаимоотношений участвующих в деле сторон: рабочим и крестьянам социалистического хозяйства было не так обидно.

Схема законного грабежа населения у социализма была та же, что и у капитализма: товар создавал производитель, потом он попадал для реализации под юрисдикцию посредника (Правительство СССР), который и распределял его среди пользователей и потребителей. Но в этой цепочке существовала и принципиальная разница: если институт посредника при капитализме получил все возможности и права размножаться «по законам рынка», то при социализме посредник был лишён статуса института, и утратил саму возможность выстраивать внутри себя «дилерские цепочки». Такая деятельность приравнивалась к спекуляции и подпадала под статью Уголовного кодекса. Это было величайшим достижением социализма, поскольку свело к минимуму инфляцию, и вынудило паразитирующие социальные прослойки искать другие возможности своего криминального «заработка».

Но это ещё не все нововведения социализма. Модернизировав капитализм в социализм, строители социализма должны были подвергнуть модернизации и саму систему управления капиталистическим и социалистическим способом хозяйствования. Задача была не из лёгких, ибо менять статус и суть аристократической системы управления, которую использовал капитализм, было просто не чем. Одни и те же методы хозяйствования (по сути, взятые из рабовладельческого строя) требовали использования одной и той же аристократической системы управления. Но поскольку социализм декларировал социальное равенство всех граждан государства (значит, аристократия одновременно была необходима и неприемлема), переносить принципы управления капиталистическим способом хозяйствования в социализм было категорически нельзя. Но и без них невозможно было обойтись. Проблема была решена В. Лениным и И. Сталиным гениально просто: возможность стать аристократом должен был получить каждый гражданин СССР. Для этого ему надо было влиться в ряды КПСС, и выполнять решения партии. То есть, свои собственные. Это положение было закреплено в 6-й статье Конституции СССР, устанавливающей роль и значимость КПСС в государстве: «Руководящей и направляющей силой Советского общества является Коммунистическая партия Советского Союза».

Таким образом, капитализм и социализм хоть и были «перепевами» одного и того же рабовладельческого строя, культивирующего в социуме бесхозяйственность, но они, всё таки, были качественно разными системами хозяйствования и управления.

Какие механизмы капитализм использует в своей работе? Они просты до примитива: созданный производителем продукт изымался у него по оптовой цене, и тут же отправлялся «на рынок» для перепродажи по указанной посредником-спекулянтом «рыночной» цене. Фактически, этот социальный упырь взялся играть роль посредника между производителем и потребителем. Эту свою деятельность он не скрывает, всячески афиширует и восхваляет. Скрывает же он рекламами свою паразитическую суть (скрыть её невозможно, поскольку посредник всегда является паразитом), ибо он категорически не хочет выглядеть в глазах общества бездельником. Что делает этот паразит на самом деле? Он, всего-навсего, лишает созданный продукт производства (в том числе, и созданный Природой) настоящего хозяина (производителя), подменивает его своим именем, и «выбрасывает» на рынок уже как бесхозный продукт, завладеть которым может каждый, отдав за него какие-то бумажки. То есть, капитализм взялся агрессивно проводить политику бесхозяйственности на планетарном уровне, лишая статуса собственника созданного продукта не только концерны, предприятия, земледельцев или учёных, но и всю флору и фауну планеты. Хозяином всего сущего капитализм определил банкноту. Или, как её точно и ёмко определил А. Пушкин – Злато.

Социализм также проводил политику бесхозяйственности. Но при этом делал вид, что он является рачительным хозяином всего, что находилось на подведомственной ему территории. На самом деле, вся продукция находилась в собственности никому непонятной сущности – государства. А что такое государство и государственная собственность идеологи социализма (и капитализма) так определить и не смогли. Равно как не смогли определить термин «частная собственность» идеологи капитализма. Все их определения (и капитализма, и социализма) носили черты и характеристики мифа, на котором обе конкурирующие и враждующие стороны пытались выстроить свои социумы. Естественно, не получилось. Ни у капиталистов, ни у социалистов. Но, как показала практика, социализм оказался гораздо эффективней и человечней чем капитализм, ибо он работал не на разделение общества, а на его сплочение и социальное равенство.

Глубокие корни капитализма находятся в рабовладельческом обществе, в котором процесс распределения собственности регулировался не законами жизни, а правом силы и кошельком, возведёнными в закон. Их мы выше назвали, используя пушкинские образы, Злато и Булат. Естественно, этот порядок дележа общего «пирога» устраивал только лишь криминальный мир, поскольку он давал ему возможность «законно» обогащаться за счёт других грабежом и результатами принудительного труда. Но не «добропорядочных» собственников, в которых превратились «бывшие» криминальные элементы, уже набившие свои сундуки чужим добром. Чтобы удержать и умножить его в собственных руках, им необходимо было это богатство узаконить и пустить в оборот. Ибо деньги, как утверждает один из законов рыночной экономики, только тогда приносят доход, когда они работают. Но делать это новоявленной криминальной аристократии не давал огромный риск вмиг лишиться своего состояния, подвергшись столь знакомым им ураганным по характеру жульническим или грабительским акциям. Решение этой проблемы, принятое ею, было незатейливым и простым: надо создать правовое государство и установить порядок, согласно которому грабить можно было только согласно принятому всем обществом законам. Модель таких правил и взаимоотношений можно было не изобретать, поскольку ею пользовались те же мелкие жулики на рынках, покупающие и продающие всё и вся (в том числе и Родину, поскольку по законам рынка она также является товаром), что им, на самом деле, не принадлежит. В итоге у новоявленной криминальной аристократии получилась модель одного из вариантов «цивилизованного» рабовладельческого строя, которую, ради придания ей «человеческого лица», назвали капитализмом. Или, как стало модным в нынешнее время, рыночной экономикой, в которой царствует идеология алчности и наживы за счёт других, но не идеология совместного дела. Её основное правило гласит, что для того, чтобы набить свои карманы чужими деньгами, вовсе необязательно производить нужный обществу товар, достаточно покупать и перепродавать всё, что существует, вне зависимости от интересов производителя, потребителя, региона, государства или страны. При этом сторонники «рыночной» экономики стыдливо умалчивают, что деньги, помимо того, что являются эквивалентом стоимости продукта, ещё являются и регулятором рынка. Именно для этой работы были придуманы деньги. Другой работы, кстати, делать они не умеют. Это значит, что если в стране «ходят» деньги, значит, в стране есть и работает «рыночная» экономика. Поэтому утверждение, что в СССР не было рыночной экономики, является очередным жульническим приёмом сторонников капитализма, целью которого был захват рынка СССР.

То есть, используя всё тот же пушкинский образ, новоявленной криминальной аристократии, в целях собственного выживания, необходимо было передать властные полномочия и Злату. Согласно этой концепции, главным условием для совершения любых сделок является наличие узаконенных доказательств того, что предлагаемый товар принадлежит продавцу. То есть, не фирменный знак на товаре, а бумажка с подписями и печатями. При таком способе хозяйствования и при таких порядках, рабов вовсе необязательно приковывать кандалами к рабочему месту, тратить деньги на его содержание, его здоровье, охрану и быт. Достаточно создать условия, при которых они сами, поправ свои интересы, таланты и достоинства, будут приходить каждое утро на предприятие ради того, чтобы приумножить богатство своего работодателя.

Чтобы обеспечить такой порядок, необходимо было установить юридические нормы и ввести в обиход соответствующую терминологию. Для закрепления законности прохождения всех операций, новоявленной криминальной аристократией был придуман новый, ещё более загадочный и непонятный термин – «частная собственность», смысл которого так и не смогли (скорее, не захотели, ибо им для грабежа нужны были туманные формулировки) объяснить за всё время его существования придворные и «независимые» учёные. Согласно новым правилам всё, что было награблено с нарушением закона о частной собственности, должно быть конфисковано и передано бывшему владельцу на основании решения суда. Такой порядок уже давал возможность без особого риска вкладывать денежные средства в любые предприятия, находящиеся под юрисдикцией этого закона. Риск потерять деньги увеличивался только в случае, если интересующий капиталиста объект находился вне юрисдикции представляемого им государства. Решение этой проблемы методом применения «международного» права силы, которым они, кстати, и пользуются по сей день, было хорошо знакомо «узаконенным» жуликам ещё с пелёнок.

Ради достижения стабильности своего положения, бывшие (при феодализме) криминальные элементы, а при капитализме – новоявленные аристократы, были вынуждены пересмотреть всю систему власти и управления рабовладельческим строем. Свой выбор они остановили на «карманном» парламенте, который пришлось наделить всеми «демократическими» полномочиями для создания нужных им, – а значит, по их мнению, обществу и государству, – законов. Но делать это законодатели должны были только по указке и при идеологическом руководстве аристократов и олигархов. Поэтому ими делалось всё возможное, чтобы в законодатели не попали случайные (честные) и «неуправляемые» люди. Допускались только те, кто прошёл их «сито», – то есть, все «демократические» этапы выборной кампании. После «экзамена» и «присяги», он получал возможность претендовать на выделенное ему место в списке избранников-аристократов. Естественно, финансировалась выборная кампания самими олигархами и аристократами, что позволяло им на начальном этапе исключить из списков всех нежелательных и чуждых для созданной ими системы кандидатов. Кроме того, их инициатива собрать и содержать «карманный» парламент, который принял бы приемлемые для них же законы, была понята и поддержана бывшими феодалами, а теперь уже добропорядочными криминальными элементами практически во всём мире. Ибо этот шаг был по тем временам единственным выходом из создавшегося на планете системного кризиса рабовладельческого строя, который себе устроила сама человеческая цивилизация. В сущности, это был действительно революционный шаг в развитии общественно-политической и общественно-экономической жизни человечества. Хотя принцип, согласно которому капиталистические законодатели принимали столь нужные капиталистическому обществу законы о собственности, был ими позаимствован у коллег, создававших правила общежития в рабовладельческом обществе. Выше его принцип уже был обозначен: что награбил – то и моё. Разница, давшая повод говорить о революционном шаге, пройденном человечеством в своём развитии из рабовладельческого общества в капиталистическое, заключается всего в двух словах – по закону. Таким образом, один из организационных принципов рабовладельческого общества, установившего и регулировавшего право силы в качестве механизма распределения собственности, был капиталистами трансформирован и модифицирован в известную сегодня всем нам формулу: что награбил, – по закону, – то и моё.

Суть же социализма в этом вопросе, ничем не отличается от рабовладельческого и капиталистического способа хозяйствования. Как в первом (при феодализме), как во втором (при капитализме), так и в третьем случае (при социализме), законодатели ведут речь о механизме распределения собственности, не учитывающем интересы производителя. Но появилось в нём и существенное отличие: социалистический способ хозяйствования, в качестве одного из своих главных принципов, принял положение, согласно которому приоритетными в экономической государственной политике стали интересы потребителя, государства и страны. За бортом оказались интересы человека, гражданина, семьи, отдельно взятого региона государства, проблемы которых, – как по эстафете, – были отложены для решения уже до построения следующей ступени развития человеческой цивилизации – коммунистической общественно-экономической формации.

Тот факт, что во всех трёх экономических формациях, – феодальной, капиталистической и социалистической, – собственником товара законом устанавливался кто угодно, но только не производитель этого товара, говорит о том, что все эти три экономические формации являются «перепевами» одного, рабовладельческого строя. Эта практика многими народами мира, – не только входившими в состав СССР, – расценивалась как крайне несправедливая и архаичная экономическая политика властных структур государства. Её дикость очевидна: это всё равно, если бы общество установило закон, определяющий родившегося в семье ребёнка собственным не своих родителей, а любого пришлого человека, способного либо заплатить родителям за ребёнка, либо отнять его у них силой. Более того, эта политика рабовладельцев лишает смысла работы самого производителя, поскольку созданный им продукт тут же изымался посредником для продажи.

Чтобы добиться отстранения производителя от созданного им продукта, приверженцам капитализма необходимо было решить достаточно трудную задачу: как законным путём вывести производителя из оборота «деньги – товар – деньги»? У капиталистического способа хозяйствования ответ на этот вопрос прост до примитива: новым хозяином мог быть кто угодно, от государства до отдельно взятой фирмы или какого-нибудь физического лица. При социалистическом способе хозяйствования было несколько сложнее: единственным собственником на товар становилось государство, что имело не только огромные уже упомянутые преимущества, но и дополнительные недостатки. Хозяином же в государстве, распределявшем весь наработанный продукт, было Правительство СССР, работой которого руководила КПСС (то есть, народ), что действительно стало революционным шагом в практике организации взаимоотношений производителя, потребителя, пользователя, граждан, государственных структур, регионов или предприятий. Слабым местом в этой системе была философская и идеологическая база социализма. Провалы в философии и идеологии этого способа хозяйствования, касающиеся определения государства и государственной собственности, марксизм-ленинизм за все годы Советской власти разрешить так и не смог. Спасала СССР система управления социализмом, которая была одним из главных достоинств социализма. А также положения о так называемой государственной собственности, являвшихся механизмом управления деятельностью рынка: если при капитализме перепродавать товар могли несколько раз через цепочку посредников, что существенно поднимало цену на него, то при социализме товар реализовывался только государством и только один раз. Цену на него, зачастую гораздо ниже его себестоимости, оно устанавливало также из собственных политических соображений. Прибыль от реализации товара государство, в лице Правительства СССР, распределяло согласно заранее утверждённому плану.

Таким образом, несмотря на бросающуюся в глаза разницу между капитализмом и социализмом, суть обоих способов хозяйствования является одной и той же. И в том и другом случае, создавался порядок, согласно которому товар присваивали и распределяли структуры, которым он принадлежать не мог. Настоящий собственник товара, которым на самом деле является производитель, и в том и другом случае отстранялся от процесса его реализации и эксплуатации. По этой причине ни «капиталистический» производитель, а тем более его «социалистический» собрат, настоящей прибыли от произведённого продукта получать не могли. По существу мы наблюдаем и в том и в другом случае те же взаимоотношения, которые существуют (и по сей день) между рабом и рабовладельцем.

Социализм, и в этом В. Ленин ничуть не лукавил, действительно пошёл другим путём в решении этой особо жгучей проблемы человечества: товар присваивался и распределялся не отдельным человеком, а всем государством, что даёт основание говорить о социализме, как об одной из модификаций капитализма – государственного. Но его порок состоял в том, что социализм действительно был, хоть и очередной ступенькой на пути прогрессивного развития человечества, но, всё же, промежуточным (времянка), переходным этапом между капитализмом и коммунизмом. При такой стратегии строительства своего «дома» народ страны был вынужден не обустраивать на века своё временное жилище, а методом проб и ошибок возводить его новые модификации, и тут же разрушать их. Это обстоятельство также предопределило возникший в середине 50-х годов кризис социалистического способа хозяйствования. От более раннего краха, наступившего в середине 80-х, его спасла не только ленинско-сталинская концепция государственности обустройства и созданное и воспитанное И. Сталиным советское общество, но и форсировано внедрённое решение вопроса распределения собственности. В деле его реализации В. Ленин и И. Сталин, подошли ещё жёстче, чем их капиталистические коллеги. Принцип, согласно которому распределялась социалистическая собственность в СССР, хотя был и сродни капиталистическому, но всё же более отвечал требованиям справедливости: что дали – то и твоё. Остальное богатство шло в закрома Родины, на поддержание её могущества и на практически безвозмездную помощь слаборазвитым и братским странам. В сути своей этот вариант организации общежития народов и государственности обустройства, хотя и оказался социально справедливым, но, всё же, одним из ответвлений рабовладельческого и капиталистического общества. Наиболее полно его суть действительно отражает термин «государственный капитализм».

Если провести сравнение революций, – капиталистической (буржуазной) и социалистической, – результатом которых стали эпохальные события в социумах, повлекшие за собой смены общественной жизни и экономических формаций, то первая из них, результатом которой стало появление в мире капитализма, будет существенно уступать по значимости второй, родившей социализм. Капиталистическая революция, в отличие от социалистической, кроме нереализованной декларации о правовом государстве ничего принципиально нового для мирового сообщества не привнесла. Да и та сформулирована так, что до сих пор навлекает на себя множество претензий.

Мы уже отметили разницу между рабовладельческим строем и капитализмом: взаимоотношения между физическими и юридическими лицами при капитализме стали регулироваться законом. Тем не менее, человечеству эта разница дала основание и повод утверждать, что в мире действительно произошла революция, родившая новую эпоху. Объективный аналитик, сопоставив и сравнив два принципа «Что награбил, то и моё», и «Что награбил, – по закону, – то и моё», непременно отметил бы их идентичность, ставящую под сомнение вывод о статусе произошедших в мире буржуазных революций. В отличие от прошлых десятилетий, сегодня несостоятельность вывода о значимости появления в мире капиталистического способа хозяйствования очевидна. Это всё равно, если бы мы, прицепив к телеге рессоры, стали бы трубить на весь мир о революционных преобразованиях в области транспортных средств. Вряд ли следует называть реформы революционными, если они влекут за собой качественные, но не принципиальные изменения. Скорее их можно назвать эволюционными или модернизационными изменениями, а не революционными. Следовательно, строго говоря, как таковых буржуазных революций в мире не было. Хотя, и это является бесспорным, усовершенствованный и обновлённый принцип рабовладельческого способа хозяйствования, которым в силу жизненных обстоятельств был вынужден воспользоваться капитализм, всё же сумел стать родоначальником новой эпохи в мировой общественной жизни.

Совершенно иное положение у Великой Октябрьской социалистической революции, произошедшей в начале ХХ века в России. Как раз у неё имеется больше оснований настаивать на своём статусе – революция. Те, кто её организовывал и осуществлял, сумели обосновать, создать и внедрить принципиально новое решение самого главного вопроса общественной жизни, которым является проблема собственности – она принадлежит не конкретному человеку, а всему социуму. К сожалению, это решение не нашло должной поддержки у апологетов капитализма. Ибо заинтересованы они, как это выяснилось впоследствии, не в прогрессе развития человеческой цивилизации. И даже не в разрядке международной напряжённости, о которой они несколько столетий лицемерно толкуют обывателям всего мира, а в удержании в своих руках результатов труда не только отдельных предприятий или отраслей своей страны, но и богатств многих государств мира. То есть, в продолжение политики грабежа своих ближних или соседних народов.

Вместе с тем «Великой» Октябрьская социалистическая революция 1917 года, в том понимании, которое мы привыкли вкладывать в это слово, также быть не может, хотя она, как и буржуазные революции, явилась родоначальником новой эпохи. Причём, не качественно новой эпохи, как это оказалось у приверженцев капитализма, а принципиально новой, что и даёт ей бесспорное основание настаивать на своём статусе: революция. Но Великой (с точки зрения экономистов и политиков) она была бы в том случае, если бы ей действительно удалось разорвать оковы рабовладельческой общественно-экономической формации. То есть, если бы её организаторам удалось разработать и внедрить концепцию коммунизма и отказаться от переходного социалистического этапа. Не удалось. Даже предпосылок у организаторов революции не было. Невозможным движение в этом направлении развития общественного сознания в СССР сделал чисто психологический фактор, вынудивший творческую мысль классиков марксизма-ленинизма заняться не имеющими решения проблемами: определениями различных видов собственности – частной, государственной, личной, кооперативной, муниципальной, региональной и прочей. Сложность этой задачи заключалась не только в экономическом и политическом аспекте их решения. Помимо упомянутых, существовали ещё и нравственные, моральные, психологические. Увязать их все в единое и цельное понятие (но не частное), естественно, без участия уже готового определения, невозможно. Как утверждал Будда, «Чувство собственности измеряется не вещами, но мыслями. Можно иметь вещи и не быть собственником». Если бы классики марксизма-ленинизма в начале века успели понять, что занимаются проблемами, которых не существует в Природе (определениями понятий частной, государственной, общенародной собственности), то они бы сумели сформулировать принцип распределения собственности при коммунизме, заложенный Создателем в основу мироздания – что сделал, то и твоё. Получив в своё распоряжение этот «ключ», они бы получили и возможность браться за разработку и строительство коммунистической общественно-экономической формации.

В то же время, слово «Великая» в действительности является весьма уместным в оценке событий, произошедших в России в начале ХХ века. Но не в отношении самой революции, произошедшей 25–26 октября 1917 года. Великими эти дни являются в связи с рождением Русской идеи. То есть, образно говоря, Октябрьскую революцию можно назвать актом рождения Русской идеи организации человеческого общежития, что и делает это событие Великим.

В связи с открывшимися в мире новыми обстоятельствами, связанными с революцией 1917 года, в мире образовалось два непримиримых лагеря. Сторонники одного из них ратовали за жизнь, в которой должно всё продаваться и покупаться, а их оппоненты высказывали не только противоположное по смыслу мнение, но и пытались ставить совсем уж «крамольный» для многих вопрос об отмене самих денег. Одни строили государство и общество, отрицая, по существу, понятие «страна» и, считая, что весь мир должен с помощью и на основе денег и армии обрести статус единой страны, а другие возводили это понятие, чуть ли не в базис всех международных отношений. Одни строили мир, который должен управляться избранными и состоятельными людьми, а другие ратовали за право каждого гражданина государства участвовать в его управлении. Одни утверждали, что только деньги в состоянии регулировать все взаимоотношения, другие доказывали, что человечество должно в целях самосохранения и собственного благополучия лишить властных полномочий деньги и право силы, передав их идеологии и закону. Одни доказывали, что только раба и полностью зависимого человека можно заставить создавать материальные и культурные ценности, другие же стояли на том, что только свободный и независимый специалист может работать ради прогресса, на благо своей страны и всего человечества.

Если сопоставить в черно-белом спектре перечисленные взгляды и противоречия с известными миру целями и задачами всех четырёх религий, то вывод будет однозначным: одна сторона делает всё возможное и невозможное, чтобы в мире всю полноту власти получили сатанинские силы, другая же, ратует за победу идеологии и философии Создателя. Разумеется, если разделить этот спектр на всю цветовую гамму, то сделанный вывод не будет столь однозначным и категоричным в отношении Скандинавской, Японской, Мусульманской и Европейской идеям. Поскольку многие их положения выражают позицию Создателя, а не Его оппонента.

Вовлечёнными в эту войну сегодня оказались все страны и государства мира, независимо от их идеологии, эмоциональных реакций, желаний и симпатий. Как и во всяком конфликте, у этого планетарного кризиса также уже чётко определились противоборствующие стороны, каждая из которых имеет своих потенциальных сторонников и противников, своих болельщиков, ротозеев и соглядатаев. Их симпатии и антипатии определились согласно положениям пропагандируемых на их территориях, и эксплуатируемых ими своих базовых идей. В центре всего конфликта и предметом «торга» находятся Европейская, Мусульманская, Скандинавская и Японская идеи, принимающие и поддерживающие, в зависимости от указаний «флюгера» и показателей уровня жизни, ту или иную позицию. По разные же стороны баррикады, без сомнения, находится сторонники Американской и Иудейской идеи с одной стороны и Русской идея с другой. Чаще всего, первым, в той или иной форме и степени, оказывают помощь сторонники Европейской, Японской и Скандинавской идеи. Русской идеи оказывают помощь сторонники Мусульманской идеи. Иногда, в зависимости от политической конъюнктуры, сторонники Японской и Скандинавской идеи.

Сам по себе этот конфликт, как уже отмечалось, является непримиримым и бескомпромиссным. Следовательно, он чреват для человеческой цивилизации самыми серьёзными и глубокими последствиями. Хотим мы того или нет, но рано или поздно этот конфликт следует всё же разрешить. Ибо нельзя, в течение ряда тысячелетий, загонять столь глубокие противоречия в «цивилизованные» рамки бескомпромиссных соглашений и взаимоотношений, и постоянно пытаться избегать «острых углов». А вся эта политическая вакханалия, оказывается, осуществляется ради организации мирного сосуществования обеих конфликтующих сторон. Этакий мир во время перманентной войны. Идеальным и безболезненным, естественным и самым лёгким и доступным способом погасить его, является строительство мира по чертежам и расчётам Создателя. Ибо в предлагаемой Им технологии создания системы физически не заложены столь губительные для человечества противоречия. Аргументы оппонирующей Богу стороны, касающиеся, якобы, неготовности человечества к «идеальному» образу жизни, являются всего лишь попыткой отвлечь внимание общественности от уже имеющихся решений злободневных проблем, а также желанием сохранить властные полномочия сторонников империи князя мира сего. Отповедь этим горе-философам уже дал К. Маркс: только «бытие определяет сознание». Но не наоборот. Из этой формулы следует, что, создав справедливое, рекомендованное Создателем бытие, мы автоматически приведём в соответствие и согласие сознание народов, покончив тем самым со смутой, криминалом, войнами и прочими необоснованными притязаниями бандитов и воров на чужую собственность. Кстати, подтверждение правоты этой формулы, мы можем наблюдать буквально вокруг себя. Например, никто и никогда не брался приводить общественное сознание на другую ступень развития в целях оправдания необходимости использования в нашей повседневной практике, например, автомобиля, пылесоса, авиалайнера или швейной машинки. Их просто делали, создавая тем самым новые обстоятельства и условия жизни общества, на базе которых уже возникало и новое общественное сознание.

Вторым аргументом противников мира Создателя является утверждение, что якобы любые созданные на бумаге общественные и государственные системы на практике реализовать невозможно. Пусть даже уровень их проработки и станет достигать планки идеала, всё равно на практике в жизнь их не претворить. Причин они выдвигают две: во-первых, создать подобную системы невозможно из-за множества субъективных факторов, во-вторых, это вовсе и необязательно, поскольку любая внедряемая идеальная государственная система неминуемо претерпит существенные изменения, которые потребует от неё реальность.

Ответ на эти соображения у человечества также уже имеется. Какой уважающий себя и своё дело производственник не станет браться за изготовление, например, того же автомобиля, под предлогом того, что он, в процессе его изготовления, непременно изменит не только конфигурацию, дизайн или параметры силового агрегата, но и саму идеологию и философию, заложенную в проект разработчиком? Ведь он, создавая техническую, электронную, строительную или любую другую систему, прежде всего, обязан руководствоваться предоставленными разработчиками чертежами, расчётами и прочей технической и технологической документацией. Вот если всей необходимой документации у разработчика не будет, то ни одно предприятие не возьмётся за изготовление даже самого простейшего механизма. Что касается требований Жизни, то её интерес как раз и состоит в неукоснительном соблюдении всех технологических принципов её существования. Ибо врагом Жизни является некомпетентность, хаос, отсебятина, халатность, смута. То есть, то, что мы определили одним понятием: дьявол.

Если человечество не откажется от предложенного Создателем безболезненного способа погасить планетарный конфликт, то оно неминуемо должно будет развернуть «боевые» действия на страницах периодической печати, в литературе, искусстве, на митингах и собраниях, целью которых будет осуществить желание многих политиков привести к согласию (единому знаменателю) все семь базовых идей.

Найти общий язык всем идеям в этой вселенской смуте, как показали пройденные нами тысячелетия, практически невозможно. Но желаемого результата, при таком течении, событий теоретически, всё же, можно достичь: если вся планетарная дискуссия будет организована и направляема всеми мировыми властными структурами. Если и этот способ окажется безрезультатным, то боевые действия с применением оружия и привлечением армейских подразделений непременно развернутся на территориях многих государств, по типу тех, которые мы сегодня наблюдаем в Палестине, Ольстере, Индии или России.

Выше мы уже отмечали, что из всех семи базовых идей организации человеческого общежития, только Русская идея выражала (до 12 июня 1990 г.) интересы Создателя. То есть, в складывающейся последние несколько веков ситуации, Создатель мог рассчитывать на помощь и поддержку только России и русских, и никого другого. Весь остальной мир оказался, как выражаются церковники, во власти дьявола и его подельников и сообщников, обосновавшихся по обе стороны Атлантического океана. Сотрудничать с Американской идеей Бог возможности не имеет. Тем более помогать ей, или спасать её. Для начала Америке нужно изгнать со своего трона лукавого в образе доллара и Пентагона, (Россия, подражая США, в 1990 году также пригласила дьявола в образе дилетанта княжить на своём троне, также как и США, распяв Создателя), а потом только просить Создателя занять опустевший престол. Как может Бог силою, а значит, и методами своего оппонента, отстранить от власти доллар и дубинку, на которые молятся и надеются американцы? Эти методы противоречат Его сути, и поэтому относятся к разряду невозможных. Не может Добро пойти на узурпацию власти ради самых благих своих деяний. Необходимо, чтобы сами американцы покаялись, свергли своего любимца с престола, и попросили Создателя занять его место. Это же должны сделать и русские, в противном случае они сохраниться в качестве народа не смогут.

Не может Создатель также надеяться и на Европейскую идею, поскольку её трон также занят. Пусть это не дубинка и доллар, как в США, а одно из многих положений из рекомендованных человечеству Создателем, коим является идея сообщества государств. Но, все-таки, не сам Создатель и не Его концепция. Поэтому Европейской идее также необходимо освобождать свой трон от своего лукавого кумира, и приглашать законного Владельца занять его. Разумеется, если европейские государства, приверженцы Европейской идеи, хотят этого душой, а не только головой.

Трон Иудейской идеи также занят не Создателем, а еврейством и сионизмом, что также не даёт возможности Создателю творить в Израиле свои дела. Мусульманская идея на деле предпочла служить пророку Магомету и Аллаху, но не делу самого Аллаха, Которого она только восхваляет. На троне Скандинавской идеи – человек и его права. Хоть человек и является творением Бога по образу и подобию Бога, но, все-таки, это не сам Бог. Поэтому у Создателя также нет возможности на конструктивное сотрудничество со Скандинавской идеей. Японская идея, по молодости своей, ещё не смогла определиться, кому и как ей следует служить. На её троне можно наблюдать попеременно то золото, то идею, то Всевышнего, то власть силы. Вероятно, процесс воспитания и образования Японской идеи всё ещё не завершился.

В мире пока имеется единственная идея, которая всячески оберегала Трон и Сидящего на нём от забвения и поругания, это Русская идея. Но и она 12 июня 1990 года предала своего Покровителя. До этой чёрной даты Россия и Русская идея имели статус Православного Божьего промысла, а Россия – звание Святая Русь (неприкасаемая). Но после своего акта предательства и роспуска СССР Русская идея и Россия автоматически лишились своих почётных и ко многому обязывающих регалий и статуса неприкасаемой.

Необходимо отметить ещё одно обстоятельство. Не только все государства мира, но и все базовые идеи (кроме Русской) пользуются каждой возможностью и каждым поводом, чтобы ещё и ещё раз подтвердить в той или иной форме всему мировому сообществу свою безграничную любовь и преданность Всевышнему. Но только на словах. На деле они преследовали и добивались как раз противоположных целей. Объективно эти лицемерные заявления как раз и являются подтверждением факта их служения лукавому. Даже Мусульманская идея, в силу своего консерватизма и необразованности, так и не смогла исполнить своё самое жгучее желание служить целиком и полностью делу Аллаха. Чёрным силам сравнительно легко (малограмотного всегда легче одурачить) удалось обмануть её, и поставить себе в услужение против её же воли и желания.

Именно в этой чрезвычайно острой ситуации и в чрезвычайно ответственный момент Россия принимает 12 июня 1990 года самое позорное для себя решение – предать и распять Создателя. По существу, с этого дня она, скооперировавшись с дьяволом и прочими чёрными силами, принялась за уничтожение мира, созданного Богом. Мир таких демаршей за всю свою историю не знал. По существу 12 июня 1990 года Декларацией о своей независимости и суверенитете РСФСР объявила всему миру о своём предательстве дел Бога, и переходе под покровительство дьявола. Этим своим решением она не только обрекла себя на многие беды, но и лишила весь мир возможности и надежды вывести человеческую цивилизацию из тяжёлого и губительного планетарного системного кризиса. По существующим законам морали и нравственности, этот в высшей степени позорный акт не могут (и не должны) прощать даже самые непримиримые недруги России, которыми являются Американская и Иудейская идеи. С такими противниками даже не воюют, их просто презирают. Ибо кроме брезгливости такой противник ничего не вызывает.

Значит ли это, что мир в конце ХХ века оказался обречённым на безвременье смуты, разгула бедствий, катастрофических событий и драматических общественных коллизий и без покровительства Бога? Безусловно, нет. Ибо Бог, а, следовательно, и Жизнь, опирается в своём бытии на глагол, а не на существительное. А глагол, как известно, является неутомимым и неугомонным трудоголиком, а не бездельником, как существительное. Благодаря этому его качеству, глагол, при любых обстоятельствах и в любом случае, найдёт решение и спасёт Жизнь. Это значит, что Жизнь изначально обречена на праздник в любых обстоятельствах. Даже разгул смерти (хаоса) всё равно обрекает её на торжество и победу.

Кроме того, глагол является одним из самых действенных и главных инструментов Бога, с помощью которого Он решает все проблемы бытия. До 1990 года Россия придерживалась идеологии Русской идеи, суть которой сотрудничество и работа (служение глаголу, а не существительному), но после этой чёрной даты она сменила свои взгляды противоположными. Сегодня она служит не глаголу, не идеологии Союза племён и народов, и не справедливости, а так называемым рыночным отношениям, доллару и силе. Для того чтобы ей реабилитироваться и победить, достаточно только лишь покаяться в своих грехах, и взяться за осуществление возложенного на неё дела. Сделает она это – значит, сохранится единой и спасёт весь мир, не сделает – развалится, и потянет за собой в бездну многие страны.

В последнем случае надежды мира на спасение будут уже связываться с рождением какой-то новой страны, которая сможет родить и воспитать идею, обладающую всеми характеристиками Русской идеи. Надо полагать, что для этого также понадобится не одна сотня лет, наполненных войнами, социальными и прочими потрясениями и бедствиями, смутными временами.

Впрочем, такой сценарий вовсе не обязателен. Имеется и другой вариант развития событий. Например, Американская идея (или любая другая), вместо того, чтобы писать на каждом заборе или на каждой бумажке призывы к Богу о спасении Америки, прекратит свои нападки на Русскую идею, и откажется от своей сатанинской философии и идеологии. Вместо этого она должна будет скооперироваться с Россией и взяться вместе с ней за внедрение в своём обществе положений, предложенных человечеству Создателем. Естественно, в этом деле решившейся на этот шаг «национальной» базовой идеи, необходимо признать состоятельность и приоритет Русской идеи, и не пытаться покушаться на её жизнь. В противном случае это будет попыткой построить своё счастье на несчастии и разгроме другой страны, другой идеи. Как показала многовековая практика, успехом такие планы не венчаются.

---